Престижное удовольствие. Социально-философские интерпретации «сериального взрыва»

Однако мы имеем и другие примеры в популярной культуре, где роботы являются не средством для реализации той или иной цели, но полноправными субъектами социальных процессов. Вопрос в том, что если они субъекты социальных процессов, то насколько они должны хотеть изменить существующий порядок? Популярность нового сериала «Мир Дикого Запада» и само появление этого сериала вполне симптоматично. Впрочем, в оригинальном фильме «Мир Дикого Запада» робот становится агрессивным по отношению к людям вследствие технической ошибки. Однако с середины 1970-х прошло очень много времени, и теперь, кажется, нет никаких оснований полагать, что роботы, у которых есть сознание, не могут захотеть изменить существующий социальный порядок. В этом же контексте работает и британский сериал «Люди», в котором говорится о тех же самых проблемах и о наличии сознания у человекообразных роботов, некоторые из которых настроены по отношению к людям весьма недружественно. Здесь же можно еще раз упомянуть в пример первый режиссерский опыт Алекса Гарланда «Из машины»: собственно, фильм посвящен формированию сознания у робота-женщины – еще один шаг по направлению к полноценной репрезентации робототехники на больших и малых экранах (нам известно не так много «женороботов»).

То есть уже не секрет, что киборги давно стали одним из главных предметов человеческих страхов. Мы не очень хорошо осознали это, потому что они, как существа умные, обитают в фантастике, а не в ужасах[113]. Еще больше мы обманываемся, когда в жанре один – видимый – страх скрывает совсем другой, более опасный – невидимый. Но правда в том, что все это даже не столько научная фантастика, сколько фантастика на тему науки. На деле пока мы не испытываем никакой реальной угрозы со стороны роботов. Но так или иначе роботы в массовой культуре вдруг стали такими же монстрами, как, скажем, зомби, вампиры или привидения. В том смысле, что, во-первых, пока что в настоящей жизни мало кто, наверное, встречался со страшным роботом (равно как с вампиром или привидением), и, во-вторых, роботов реально боятся. Страх самостоятельности андроидов или злоупотребления положением со стороны тех, кто их производит в массовом порядке, мало чем отличается от грез о зомби-апокалипсисе. И даже, напротив, очень на него похож. Дело в том, что тема зомби стала востребована в популярной культуре тогда, когда приобрела «научный оттенок»: боятся не того, что мертвецы встанут из могил, а вируса, способного превратить людей в кровожадных существ[114]. Показная и мнимая научность придает теме зомби и тем более андроидов в популярной культуре настоящую респектабельность. Однако роботы имеют одно радикальное отличие от этих монстров: если зомби или вампиры иногда, как это утверждают некоторые исследователи, являются метафорой маргиналов (пролетариев, наркоманов, опасно больных и т. д.)[115], жизненное пространство с которыми вынуждено делить «нормальное общество», то роботы репрезентируют самих себя. Страх перед роботами – это именно страх перед роботами, а не перед чем-то еще.

Итак, картина Ридли Скотта «Чужой» вышла на большие экраны в 1979 году. В ней повествуется о том, как экипаж космического судна «Ностромо» пробуждается ото сна, чтобы сделать незапланированную посадку на планету, с которой исходит неопознанный сигнал. Несколько членов экипажа осуществляют вылазку, во время которой на одного из них, Кейна (Джон Херт), нападает непонятное существо, разбив стекло скафандра и присосавшись к его лицу. Несмотря на то что главная героиня сержант Рипли (Сигурни Уивер) не пускает коллег назад на космическое судно, другой член команды Эш (Иэн Холм), не подчиняясь ее приказу, открывает двери. Далее из человека, атакованного неизвестной формой жизни, вылезает существо, которое вырастает в чудовище и один за другим убивает членов космического корабля, пока в конце концов его не уничтожает сержант Рипли[116]. Вопрос, разумеется, в том, причем здесь роботы.

Когда скончался художник-сюрреалист Ганс Рудольф Гигер, создатель образа Чужого, то практически все информационные сводки, в которых сообщалось об утрате, представляли автора именно как «создателя Чужого». То есть подавляющее большинство людей, далеких от современного искусства, должны были узнать имя Гигера именно в контексте одного из самых популярных монстров, появившихся в ХХ веке. Причем «Чужой» писали с большой буквы – как имя собственное, что, конечно, не является таким уж неправильным написанием. Если значение и даже величие большого художника определяется именно тем, насколько он запомнился массовому сознанию, значит, так это и должно быть. У Гигера немало прекрасных/ужасных картин. Он много работал в кино. Оформлял обложки для музыкальных альбомов не самых безвестных групп, иллюстрировал графические романы. Но в историю вошел как создатель Чужого. И даже получил за это «Оскар».