Преступление и наказание, Часть 6, Эпилог

I know you disliked me from the first and indeed you've no reason to like me. You may think what you like, but I desire now to do all I can to efface that impression and to show that I am a man of heart and conscience.	Знаю, что вы меня и с первого взгляда не полюбили, потому, в сущности, и не за что полюбить-с. Но считайте как хотите, а теперь желаю, с моей стороны, всеми средствами загладить произведенное впечатление и доказать, что и я человек с сердцем и совестью.
I speak sincerely."	Искренно говорю-с.
Porfiry Petrovitch made a dignified pause.	Порфирий Петрович приостановился с достоинством.
Raskolnikov felt a rush of renewed alarm.	Раскольников почувствовал прилив какого-то нового испуга.
The thought that Porfiry believed him to be innocent began to make him uneasy.	Мысль о том, что Порфирий считает его за невинного, начала вдруг пугать его.
"It's scarcely necessary to go over everything in detail," Porfiry Petrovitch went on.	- Рассказывать все по порядку, как это вдруг тогда началось, вряд ли нужно, - продолжал Порфирий Петрович; - я думаю, даже и лишнее.
"Indeed, I could scarcely attempt it.	Да и вряд ли я смогу-с. Потому, как это объяснить обстоятельно?
To begin with there were rumours.	Первоначально слухи пошли.
Through whom, how, and when those rumours came to me... and how they affected you, I need not go into.	О том, какие это были слухи и от кого и когда... и по какому поводу, собственно, до вас дело дошло, - тоже, я думаю, лишнее.
My suspicions were aroused by a complete accident, which might just as easily not have happened. What was it?	Лично же у меня началось со случайности, с одной совершенно случайной случайности, которая в высшей степени могла быть и могла не быть, - какой?
Hm! I believe there is no need to go into that either.	Гм, я думаю, тоже нечего говорить.
Those rumours and that accident led to one idea in my mind.	Все это, и слухи и случайности, совпало у меня тогда в одну мысль.
I admit it openly--for one may as well make a clean breast of it—I was the first to pitch on you.	Признаюсь откровенно, потому если уж признаваться, так во всем, - это я первый на вас тогда и напал.
The old woman's notes on the pledges and the rest of it—that all came to nothing.	Эти там, положим, старухины отметки на вещах и прочее, и прочее - все это вздор-с.
Yours was one of a hundred.	Таких штук сотню можно начесть.
I happened, too, to hear of the scene at the office, from a man who described it capitally, unconsciously reproducing the scene with great vividness.	Имел я тоже случай тогда до подробности разузнать о сцене в конторе квартала, тоже случайно-с, и не то чтобы так мимоходом, а от рассказчика особенного, капитального, который, и сам того не ведая, удивительно эту сцену осилил.
It was just one thing after another, Rodion Romanovitch, my dear fellow!	Все ведь это одно к одному-с, одно к одному-с, Родион Романыч, голубчик!
How could I avoid being brought to certain ideas?	Ну как тут было не повернуться в известную сторону?