Преступление и наказание, Часть 6, Эпилог

"Tell me, but I trust that you..."	- Рассказывайте, но я надеюсь, вы...
"Oh, don't be uneasy.	- О, не беспокойтесь!
Besides, even in a worthless low fellow like me, Avdotya Romanovna can only excite the deepest respect."	Притом же Авдотья Романовна даже и в таком скверном и пустом человеке, как я, может вселить только одно глубочайшее уважение.
CHAPTER IV	IV
"You know perhaps--yes, I told you myself," began Svidrigailov, "that I was in the debtors' prison here, for an immense sum, and had not any expectation of being able to pay it.	- Вы знаете, может быть (да я, впрочем, и сам вам рассказывал), - начал Свидригайлов, - что я сидел здесь в долговой тюрьме, по огромному счету, и не имея ни малейших средств в виду для уплаты.
There's no need to go into particulars how Marfa Petrovna bought me out; do you know to what a point of insanity a woman can sometimes love?	Нечего подробничать о том, как выкупала меня тогда Марфа Петровна; знаете ли, до какой степени одурманения может иногда полюбить женщина?
She was an honest woman, and very sensible, although completely uneducated.	Это была женщина честная, весьма неглупая (хотя и совершенно необразованная).
Would you believe that this honest and jealous woman, after many scenes of hysterics and reproaches, condescended to enter into a kind of contract with me which she kept throughout our married life?	Представьте же себе, что эта-то самая, ревнивая и честная женщина решилась снизойти, после многих ужасных исступлений и попреков, на некоторого рода со мною контракт, который и исполняла во все время нашего брака.
She was considerably older than I, and besides, she always kept a clove or something in her mouth.	Дело в том, что она была значительно старше меня, кроме того, постоянно носила во рту какую-то гвоздичку.
There was so much swinishness in my soul and honesty too, of a sort, as to tell her straight out that I couldn't be absolutely faithful to her.	Я имел настолько свинства в душе и своего рода честности, чтоб объявить ей прямо, что совершенно верен ей быть не могу.
This confession drove her to frenzy, but yet she seems in a way to have liked my brutal frankness.	Это признание привело ее в исступление, но, кажется, моя грубая откровенность ей в некотором роде понравилась:
She thought it showed I was unwilling to deceive her if I warned her like this beforehand and for a jealous woman, you know, that's the first consideration.	"Значит, дескать, сам не хочет обманывать, коли заранее так объявляет", - ну, а для ревнивой женщины это первое.
After many tears an unwritten contract was drawn up between us: first, that I would never leave Marfa Petrovna and would always be her husband; secondly, that I would never absent myself without her permission; thirdly, that I would never set up a permanent mistress; fourthly, in return for this, Marfa Petrovna gave me a free hand with the maidservants, but only with her secret knowledge; fifthly, God forbid my falling in love with a woman of our class; sixthly, in case I--which God forbid--should be visited by a great serious passion I was bound to reveal it to Marfa Petrovna.	После долгих слез состоялся между нами такого рода изустный контракт: первое, я никогда не оставлю Марфу Петровну и всегда пребуду ее мужем; второе, без ее позволения не отлучусь никуда; третье, постоянной любовницы не заведу никогда; четвертое, за это Марфа Петровна позволяет мне приглянуть иногда на сенных девушек, но не иначе как с ее секретного ведома; пятое, боже сохрани меня полюбить женщину из нашего сословия; шестое, если на случай, чего боже сохрани, меня посетит какая-нибудь страсть, большая и серьезная, то я должен открыться Марфе Петровне.