Преступление и наказание, Часть 6, Эпилог

He bent down with the candle and saw a little girl, not more than five years old, shivering and crying, with her clothes as wet as a soaking house-flannel.	Он нагнулся со свечой и увидел ребенка -девочку лет пяти, не более, в измокшем, как поломойная тряпка, платьишке, дрожавшую и плакавшую.
She did not seem afraid of Svidrigailov, but looked at him with blank amazement out of her big black eyes. Now and then she sobbed as children do when they have been crying a long time, but are beginning to be comforted.	Она как будто и не испугалась Свидригайлова, но смотрела на него с тупым удивлением своими большими черными глазенками и изредка всхлипывала, как дети, которые долго плакали, но уже перестали и даже утешились, а между тем, нет-нет, и вдруг опять всхлипнут.
The child's face was pale and tired, she was numb with cold. "How can she have come here?	Личико девочки было бледное и изнуренное; она окостенела от холода, но "как же она попала сюда?
She must have hidden here and not slept all night."	Значит, она здесь спряталась и не спала всю ночь".
He began questioning her.	Он стал ее расспрашивать.
The child suddenly becoming animated, chattered away in her baby language, something about "mammy" and that "mammy would beat her," and about some cup that she had "bwoken."	Девочка вдруг оживилась и быстро-быстро залепетала ему что-то на своем детском языке. Тут было что-то про "мамасю" и что "мамася" плибьет", про какую-то чашку, которую "лязбиля" (разбила).
The child chattered on without stopping. He could only guess from what she said that she was a neglected child, whose mother, probably a drunken cook, in the service of the hotel, whipped and frightened her; that the child had broken a cup of her mother's and was so frightened that she had run away the evening before, had hidden for a long while somewhere outside in the rain, at last had made her way in here, hidden behind the cupboard and spent the night there, crying and trembling from the damp, the darkness and the fear that she would be badly beaten for it.	Девочка говорила не умолкая; кое-как можно было угадать из всех этих рассказов, что это нелюбимый ребенок, которого мать, какая-нибудь вечно пьяная кухарка, вероятно из здешней же гостиницы, заколотила и запугала; что девочка разбила мамашину чашку и что до того испугалась, что сбежала еще с вечера; долго, вероятно, скрывалась где-нибудь на дворе, под дождем, наконец пробралась сюда, спряталась за шкафом и просидела здесь в углу всю ночь, плача, дрожа от сырости, от темноты и от страха, что ее теперь больно за все это прибьют.
He took her in his arms, went back to his room, sat her on the bed, and began undressing her.	Он взял ее на руки, пошел к себе в нумер, посадил на кровать и стал раздевать.
The torn shoes which she had on her stockingless feet were as wet as if they had been standing in a puddle all night.	Дырявые башмачонки ее, на босу ногу, были так мокры, как будто всю ночь пролежали в луже.
When he had undressed her, he put her on the bed, covered her up and wrapped her in the blanket from her head downwards.	Раздев, он положил ее на постель, накрыл и закутал совсем с головой в одеяло.
She fell asleep at once.	Она тотчас заснула.
Then he sank into dreary musing again.	Кончив все, он опять угрюмо задумался.
"What folly to trouble myself," he decided suddenly with an oppressive feeling of annoyance.	"Вот еще вздумал связаться! - решил он вдруг с тяжелым и злобным ощущением.
"What idiocy!"	- Какой вздор!"