Преступление и наказание, Часть 6, Эпилог

The cold and damp penetrated his whole body and he began to shiver.	Холод и сырость прохватывали все его тело, и его стало знобить.
From time to time he came across shop signs and read each carefully.	Изредка он натыкался на лавочные и овощные вывески и каждую тщательно прочитывал.
At last he reached the end of the wooden pavement and came to a big stone house.	Вот уже кончилась деревянная мостовая. Он уже поравнялся с большим каменным домом.
A dirty, shivering dog crossed his path with its tail between its legs.	Грязная, издрогшая собачонка, с поджатым хвостом, перебежала ему дорогу.
A man in a greatcoat lay face downwards; dead drunk, across the pavement.	Какой-то мертво-пьяный, в шинели, лицом вниз, лежал поперек тротуара.
He looked at him and went on.	Он поглядел на него и пошел далее.
A high tower stood up on the left.	Высокая каланча мелькнула ему влево.
"Bah!" he shouted, "here is a place. Why should it be Petrovsky?	"Ба! - подумал он, - да вот и место, зачем на Петровский?
It will be in the presence of an official witness anyway...."	По крайней мере при официальном свидетеле..."
He almost smiled at this new thought and turned into the street where there was the big house with the tower.	Он чуть не усмехнулся этой новой мысли и поворотил в -скую улицу. Тут-то стоял большой дом с каланчой.
At the great closed gates of the house, a little man stood with his shoulder leaning against them, wrapped in a grey soldier's coat, with a copper Achilles helmet on his head.	У запертых больших ворот дома стоял, прислонясь к ним плечом, небольшой человечек, закутанный в серое солдатское пальто и в медной ахиллесовской каске.
He cast a drowsy and indifferent glance at Svidrigailov.	Дремлющим взглядом, холодно покосился он на подошедшего Свидригайлова.
His face wore that perpetual look of peevish dejection, which is so sourly printed on all faces of Jewish race without exception.	На лице его виднелась та вековечная брюзгливая скорбь, которая так кисло отпечаталась на всех без исключения лицах еврейского племени.
They both, Svidrigailov and Achilles, stared at each other for a few minutes without speaking.	Оба они, Свидригайлов и Ахиллес, несколько времени, молча, рассматривали один другого.
At last it struck Achilles as irregular for a man not drunk to be standing three steps from him, staring and not saying a word.	Ахиллесу наконец показалось непорядком, что человек не пьян, а стоит перед ним в трех шагах, глядит в упор и ничего не говорит.
"What do you want here?" he said, without moving or changing his position.	- А-зе, сто-зе вам и здеся на-а-до? - проговорил он, все еще не шевелясь и не изменяя своего положения.
"Nothing, brother, good morning," answered Svidrigailov.	- Да ничего, брат, здравствуй! - ответил Свидригайлов.
"This isn't the place."	- Здеся не места.
"I am going to foreign parts, brother."	- Я, брат, еду в чужие краи.
"To foreign parts?"	- В чужие краи?
"To America."	- В Америку.
"America."	- В Америку?