Преступление и совесть

Прочитав рапорт Киевской судебной палаты, министр юстиции пришел к выводу, что некоторые лица в Киеве, не входящие в должностной аппарат департамента юстиции, сами по себе, по своей воле и инициативе, занимаются расследованием дела об убийстве Ющинского. То обстоятельство, что они пытаются докопаться до истины, к добру не приведет. Их поползновения следует решительно пресечь… На представителей прессы министр, конечно, не мог распространить свое влияние — он имел в виду прессу, где сотрудничает Бразуль-Брушковский и прочие шерлокхолмсы. Пресса, к сожалению, не находится в подчинении у Министерства юстиции. На Голубева из «Двуглавого орла» или на Замысловского из газеты «Русское знамя» и им подобных министру незачем нападать — это были его единомышленники, одних с ним убеждений. Что же касается, скажем, присяжного поверенного Марголина, которого евреи хотят сделать защитником Бейлиса, — то его министр вправе отстранить от дела. Но даже располагая такими фактами, какие сообщила Вера Чеберяк, это довольно рискованно. Подымется шум в «еврейской прессе», и, как обычно в таких случаях, добром это для Министерства юстиции не кончится… Министр уже подготовил приказ по Киевской судебной палате об исключении Марголина из состава адвокатуры, но, посоветовавшись в последний момент с кем-то сведущим, пришел к выводу, что действовать надо негласным путем — в канцеляриях ведомства юстиции не должно остаться никаких следов: он устно договорится с Чаплинским об устранении Марголина из адвокатуры, и тогда еврейский присяжный поверенный увидит защиту Бейлиса разве только во сне. Чаплинский не раз на деле доказывал свою готовность выполнить любое желание министра. Угодливый и изворотливый, он и на сей раз выполнит его волю.

Дождавшись ближайшего приезда Чаплинского в Петербург, Щегловитов вызвал своего подчиненного для разговора.

— А теперь, мой дорогой Георгий Гаврилович, перейдем к вашему киевскому адвокатишке с горбатым носом и голым черепом…

Прокурор ухмыльнулся:

— Догадываюсь, Иван Григорьевич, кого вы имеете в виду.

— Ну, кого?

— Марголина.

— Правильно. Помилуйте, Георгий Гаврилович, до каких же пор он будет держаться при вашей палате?

— Пока вы не сочтете нужным убрать его, Иван Григорьевич.

— Это не только мое желание, господин прокурор.

— Понимаю. Я понимаю… — Чаплинский вежливо склонил голову.

— Что вы понимаете? — переспросил министр.

— Иван Григорьевич, я всегда понимаю вас с первого слова.

— Так вот, желательно, чтобы этот адвокат исчез с нашего горизонта.

— Будет исполнено, ваше высокопревосходительство! И в самое ближайшее время.

Судьба адвокатской деятельности Марголина в Киеве была предрешена.

Эксперт Сикорский

На дворе стоял солнечный майский день, который назло всему подлому миру киевских черносотенцев опустился на древний город и пронизал его лучами, наполнив радостью все живое. Одно было обидно: среди тысяч и десятков тысяч киевлян это же яркое солнце ласкало на равных правах и гостя из Петербурга — вице-директора первого департамента Министерства юстиции Александра Васильевича Лядова. Он прибыл из российской столицы утренним экспрессом, занял номер в первоклассном отеле «Континенталь». Побывав в парикмахерской и подкрутив усы, высокий чин протелефонировал в прокуратуру. Экипаж прибудет за ним к одиннадцати. Лядов тут же распорядился, чтобы к его приезду в прокуратуру был вызван профессор Киевского университета Святого Владимира Сикорский.

Профессор в это время был свободен от лекций и изъявил готовность прибыть в судебную палату в назначенное время.

Представитель министерства уже успел высказать прокурору Чаплинскому мнение — не только министра Щегловитова, но и, как выразился Лядов, еще более высоких инстанций — о том, что русский народ и вся Россия вообще весьма заинтересованы в подготовке «процесса XX века». Процесс необходимо провести на должной юридической и научной высоте. Пора наконец найти виновного в тех беззакониях, что творятся в нашей стране.

Прокурор Киевской судебной палаты безошибочно разгадал своего коллегу из Министерства юстиции. Пожелания Лядова, высказанные в сжатой, но выразительной форме, он принял к исполнению покорным наклоном головы.

Лядов, сияя белоснежным воротничком и безукоризненно повязанным ярким галстуком, остался доволен собой и своим собеседником.

— Его величество государь будет обрадован вашими действиями…

Петербургский сановник поинтересовался, придет ли профессор к назначенному времени. Прокурор не замедлил заверить его, что профессор Сикорский весьма пунктуален, отличается высокой моралью и вниманием к интересам России и ее патриотов.