Преступление высшей пробы

— Привет, Татьяна, — немедленно отозвался Солодовников. — Ну как, нашла что-нибудь?

— Кое-что, — ответила я уклончиво.

— Кое-что — это уже кое-что, — со знанием дела заверил меня мой клиент.

— Олег, ты, случайно, не помнишь среди знакомых твоей мамы некую Генриетту? — Мне не терпелось поскорее добраться до сути.

— Эту старую грымзу? — презрительно фыркнул Солодовников. — Еще бы мне ее не помнить, достала в свое время. Только зачем она тебе сдалась?

— Мне необходимо с ней встретиться, — коротко ответила я.

— Вот как? — Судя по голосу, Олег был озадачен. — У мамы где-то записан ее телефон, я поищу и…

— У тебя есть записи твоей мамы? — нетерпеливо перебила я.

Вот что могло бы мне пригодиться!

— Ну да, я прихватил ее ежедневник, когда был в квартире. Ну в тот раз…

— Но зачем ты его взял?! Он ведь мог пригодиться в полиции.

— Да что там может пригодиться! — беспечно возразил Солодовников. — Ну да, прихватил чисто машинально. Хотел, чтобы мамины записи были у меня, там ведь телефоны ее знакомых, а мне похороны организовывать, оповещать. Нелегко все это…

Нелегко, с этим не поспоришь.

— А ты сейчас где? — поинтересовался Олег.

— В центре, еду домой. — Я не стала уточнять, что возвращаюсь со встречи с его бывшей женой.

— Слушай, у меня в запасе еще час-полтора, может, заедешь? А я пока найду телефон этой курицы, да и книжку тебе отдам, раз ты говоришь, что она такая ценная.

— Хорошо, минут через двадцать буду. — Я согласилась только потому, что очень хотела заполучить нужную мне информацию, к тому же действительно находилась неподалеку от дома моего клиента.

— Потрясающе выглядишь! — заявил Олег с лучезарной улыбкой, едва я оказалась на пороге его просторной квартиры.

— Спасибо, ты тоже. — Я с удовольствием шагнула в просторную прихожую с мраморным полом.

— Нашел я телефон этой Генриетты Николаевны. — Олег провел меня в гостиную, где на журнальном столике лежала открытая на нужной странице старая записная книжка с пожелтевшими страницами. — Чем тебя попотчевать? От кофе не откажешься?

От кофе я обычно действительно не отказывалась, но сейчас мне хотелось поскорее отправиться на поиски Генриетты.

— Нет, спасибо, не беспокойся, — вежливо отказалась я. — Я к тебе буквально на секунду.

— Ну… — Олег недоуменно пожал плечами, я же тем временем ухватила записную книжку.

Записи были сделаны аккуратным, почти детским почерком, напротив имени Генриетты значился телефонный номер.

Я с разочарованием отметила, что это номер стационарного телефона. Значит, пообщаться с дамой удастся лишь в том случае, если она окажется дома.

— Скажи, — обратилась я к топтавшемуся рядом Солодовникову, — а эта самая Генриетта действительно заслуженный работник торговли?

— Угу, — хмыкнул Олег, — всю жизнь в торговле. Так же, как и мама.

Я оторопело вытаращилась на него.

— Твоя мама работала в торговле?

— А ты не знала? — в свою очередь удивился Олег.

— Нет, твоя мама никогда об этом не упоминала, да и ты тоже.

— Да, наверное, просто к слову не пришлось, — рассеянно отозвался Солодовников. — Мама долго проработала в этой сфере, устроилась продавцом сразу после школы, потом торговый техникум — заочно, доросла до товароведа…

— А как, по-твоему, чем твоя мама могла так сильно досадить Генриетте? Из-за чего они поссорились?

— Да почем я знаю?! — возмущенно завопил Олег. — Эта старая аферистка сама кого хочешь доведет до ручки! Да моя мама в жизни никого не обижала!

Ну да, как же, знаем. Мама как ребенок, кому понадобилось ее убивать… Значит, кому-то понадобилось.

— А тебе-то она чем не угодила? — Мне захотелось немного подразнить Солодовникова.

— Да таскалась без конца к маме, мама после ее визитов плохо себя чувствовала, голова у нее болела. Эта Генька, как мама ее называла, трещала без умолку, да еще таким мерзким голосом. И еще эти ее духи кошмарные, где она только их брала.

— Духи? — переспросила я.

Олег, поморщившись, кивнул.

— Жуткое амбре, скажу я тебе. У меня самого целый час голова кружилась после ее ухода, аж до тошноты.

М-да, негусто. Скандальная старушка, любившая поговорить и обливавшаяся крепкими духами. Может, Елена Григорьевна в свое время увела у Генриетты воздыхателя?

Допустим, по прошествии лет этак тридцати у Генриетты приключился рецидив ревности, и она уложила свою соперницу наповал одним точным ударом. Причем самого коварного изменщика Генриетта вполне могла позабыть, но вот подругу-разлучницу, змею подколодную, никогда. А что, так тоже бывает.

Я уже собралась уходить, но, внезапно спохватившись, спросила:

— Скажи, ты, случайно, не знаешь, какие отношения у твоего сына с Ольгой, ну, с соседкой твоей мамы?

Солодовников непонимающе посмотрел на меня.

— С соседкой моей мамы? Ты о ком?

— В соседней квартире живет молодая женщина с ребенком, — принялась я терпеливо объяснять, не особенно надеясь на успех. Ведь если бы Олег был в курсе дела, он моментально бы понял, о ком идет речь. — Ее зовут Ольга, она внучка консьержа.

— Внучка консьержа, — как эхо повторил Солодовников, думая о чем-то своем. — Не знал… А что, разве между этой самой Ольгой и Сашей что-то есть?