Преступление высшей пробы

Что-то мне подсказывало, что именно Костик был Елене Григорьевне милее двух других. Может, это отец Олега? Хотя нет, ведь отчество Олега — Анатольевич, а не Константинович. Хотя сам по себе этот аргумент не достаточно надежен, родила от Константина, а записала на Анатолия.

Тут мне вдруг пришло в голову, до чего же мало я знаю о семье своего клиента, и это несмотря на давнее знакомство. Я ведь понятия не имею, кем был отец Олега, да и была ли Елена Григорьевна за ним замужем.

Об отце Олега в семье Солодовниковых никогда не упоминали, оно и понятно. Ведь когда мы с Олегом познакомились, он уже был более чем взрослым мальчиком. Что, прикажете спрашивать у сорокалетнего дядьки: «А кто твой папа?» Да мне как-то и в голову не приходило этим интересоваться. С какой стати?

Залпом выпив чашку кофе далеко не лучшего качества, я мысленно пообещала себе больше никогда не забредать в это кафе и принялась набирать номер Генриетты Николаевны.

— Алё, слушаю, говорите! — раздался в трубке странно-нервный и очень высокий голос.

Видимо, дама предпочитала использовать все возможные способы ответа на телефонный звонок одновременно.

— Генриетта Николаевна? — пропела я нежным голоском. — Вас беспокоит Татьяна Александровна Иванова. Я…

— Кто?! Что?! Какая Татьяна? — истерично затараторила моя собеседница, не дав мне объяснить, по какому поводу я ей звоню.

М-да, общение приятным быть не обещает…

— Иванова Татьяна Александровна, — повторила я терпеливо и как можно более отчетливо. — Я хотела бы поговорить о вашей знакомой, Солодовниковой Елене Григорьевне.

— Слушайте, девушка! — завопила вдруг Генриетта на какой-то совсем уж невыносимой ультразвуковой ноте. — Прекратите маяться дурью, слышите, что я вам говорю?!

Своевременное уточнение. Генриетта действительно полагает, что ее можно не услышать?

— Я об этой гадине знать ничего не хочу и говорить не собираюсь! — продолжала неистовствовать пожилая леди. — И если вы еще хоть раз…

Я поняла, что наступил критический момент. Если Генриетта сейчас бросит трубку, попытаться договориться с ней во второй раз будет попросту нереально. Поэтому я, набрав в легкие воздуха, завопила как можно громче, пытаясь одновременно перекрыть поток льющейся брани:

— Ее убили!

В этот самый момент к моему столику подошла официантка, однако, услышав мой выкрик, девушка резко отпрыгнула, словно решила потренироваться прыгать с места в длину. И тут я внезапно осознала, что вокруг меня, а заодно и в телефоне воцарилась тишина.

В первые несколько мгновений я испытала чувство, схожее с настоящим блаженством. Хотя бы потому, что наконец прекратились ультразвуковые атаки на мои барабанные перепонки. По крайней мере, на одну из них.

Но вот тишина в кафе меня несколько обеспокоила. Официантка, застывшая в нескольких шагах от моего столика, неотрывно смотрела на меня с выражением какого-то первозданного ужаса. Да и остальные посетители кафе застыли словно истуканы с вилками или бокалами в руках и смотрели на меня примерно с тем же выражением, что и молоденькая официантка.

Я решила, что неплохо бы немного разрядить обстановку, и изобразила самую лучезарную улыбку, какая только была в моем арсенале. При этом я едва сдержалась, чтобы не помахать присутствующим рукой.

— У… Убили?! — телефон снова ожил. — Лелечку убили-и-и! Да как же это, да кто же, да за что же?!

Генриетта принялась сыпать вопросами, ответы на которые я и сама жаждала получить последние пару дней.

— Генриетта Николаевна, — я решительно пресекла попытки моей собеседницы вновь меня оглушить, — давайте с вами встретимся и спокойно обо всем поговорим. Это все же не телефонный разговор, вы согласны?

Устаревший речевой оборот подействовал молниеносно.

— Приезжайте! — властно потребовала Генриетта. — Приезжайте немедленно, у меня сейчас будет инфаркт, понимаете вы?!

— Диктуйте адрес. — На этот раз я предотвратила угрозу перечисления многочисленных диагнозов.

— Рябиновская, сто тридцать два! — выкрикнула Генриетта, выдав очередной мощнейший залп по моим слуховым органам. — Скорее, девушка, уж пожалуйста, скорее! У меня сейчас будет инфаркт!

Видимо, Генриетта, внезапно утратив связь с реальностью, вообразила, что беседует с диспетчером «Скорой помощи». Я заверила разбушевавшуюся даму, что приеду так быстро, как только смогу, и поскорее отсоединилась.

Несмотря на то что мне и самой не терпелось поскорее отправиться на встречу с Генриеттой, я все же взяла небольшую паузу, посидев несколько секунд с закрытыми глазами и сделав несколько глубоких вдохов-выдохов.

Несложная дыхательная гимнастика помогла снять напряжение и собраться с мыслями. Теперь можно было возвращаться к активным действиям.

Первым делом я расплатилась по счету и оставила щедрые чаевые, хотя отвратительный кофе, которым меня попотчевали в этом заведении, подобного вознаграждения не заслуживал.

Ладно, пусть чаевые пойдут в счет компенсации производственного стресса. Я все еще чувствовала некоторую неловкость из-за того, что так напугала официантку.