Преступление высшей пробы

Олег поднял брови, при этом его лицо застыло в печально-комичной гримасе. Мне даже стало его жаль, хотя Солодовников, конечно, сам виноват. В кои-то веки ему отплатили той же монетой, разумеется, если Олег не нафантазировал себе все эти ужасы об изменах молодой жены. Каждый, как известно, судит по себе. К тому же, если мне помнится, именно Алла с горечью говорила об изменах мужа и по этой причине собиралась подавать на развод. Хотя, похоже, это именно тот случай, когда супруги друг друга стоят. Притянулось-таки подобное к подобному. А кстати, на чем она уехала?

— На своей машине, — уныло отозвался Олег, когда я задала ему этот вопрос. — На ней приехала, на ней же и уехала… Так что ты не переживай, завтра я тебя доставлю в город, как и обещал. Я и сейчас был бы рад отсюда убраться, ну ее совсем, эту дачу, продать бы ее. Сашка ее тоже не любит. Да только в таком виде, сама понимаешь, куда мне ехать. Мне сейчас только проблем с законом не хватает. Так что завтра, а пока — спать.

Видимо, эта пространная речь не на шутку утомила Солодовникова, поскольку он, не без труда поднявшись из-за стола, побрел, пошатываясь, в свою комнату на втором этаже.

Я, глядя ему вслед, подумала было, а не помочь ли ему подняться по лестнице, однако это альтруистическое желание исчезло так же быстро, как и появилось. Перебьется.

Посидев еще немного на веранде, я вскоре тоже вернулась в свою комнату и улеглась в постель, уповая на то, что мне удастся проспать остаток ночи и меня вновь не разбудит очередная безумная выходка кого-нибудь из членов семейства Солодовниковых. Уж на сегодня с меня этой семейки хватит.

Наутро Солодовников, как ни странно, вел себя как обычно. Он весело суетился, сооружая завтрак, балагурил и всячески оправдывал имидж радушного хозяина. От вечерней депрессии, которую я недолго думая списала на кризис среднего возраста, не осталось и следа.

Олег весело и громогласно пригласил меня к завтраку, и я спустилась к столу.

— Вот, — Олег сиял от удовольствия, радостно оглядывая собственноручно накрытый стол, — давай сейчас как следует подкрепимся и поедем.

На завтрак у нас был тот самый шашлык, который, как и обещал Олег, даже будучи подогретым, оказался очень вкусным.

Я с удовольствием принялась за еду. На свежем воздухе у многих появляется завидный аппетит, и я не исключение.

— До чего же здорово иметь загородный дом, — заявил Олег, подцепляя вилкой кусочек помидора. — Ни шума, ни пыли, просыпаешься под пение птиц. Красота!

Я не стала напоминать своему клиенту, как давеча он с ненавистью высказывался об этом самом загородном доме и грозился его продать. К тому же мне не терпелось выяснить у Олега кое-какие подробности. Но так как я не любительница обсуждать деловые вопросы во время трапезы и тем самым портить аппетит, пришлось подождать, пока Олег закончит завтракать.

— Ну что, по кофейку? — предложил мой клиент.

Кстати, между делом он уже успел сварить кофе в самой обыкновенной турке на электроплитке.

Энергия Солодовникова сегодня буквально зашкаливала, хоть электростанцию подключай. Похоже, загородный отдых и впрямь пошел ему на пользу, несмотря на вчерашнее происшествие. Впрочем, может быть, Олег всегда такой, мне ведь до сих пор не доводилось наблюдать его, так сказать, в бытовой обстановке. Кстати, кофе получился очень даже ничего.

— Олег, я хотела спросить тебя…

— Что-нибудь о маме? — Солодовников моментально посерьезнел.

Я кивнула.

— Скажи, твоя мама никогда не упоминала при тебе некоего Константина или Костика?

Олег озадаченно посмотрел на меня, потом решительно покачал головой.

— Нет, ничего такого не припоминаю. Мама вообще с мужчинами как-то не очень. Не доверяла им, что ли… Я даже не уверен, что у нее были с кем-нибудь отношения после смерти отца. Домой точно никогда не приводила. Нет, никакого Константина я не помню.

— Ясно. — Я разочарованно вздохнула и на всякий случай все же уточнила без особой надежды на успех: — А Славу или Диму она тоже не упоминала?

Солодовников снова задумался.

— Да нет вроде… Хотя подожди. — Он удивленно посмотрел на меня. — Как-то раз она действительно в телефонном разговоре назвала кого-то Славой. Да-да, точно! Я запомнил, потому что она тогда рассердилась.

— Рассердилась? — Я подалась вперед, буквально впившись в него взглядом.

— Ну да, я тогда еще пацаном был, телик смотрел. Потом вышел на кухню за чаем, а телефон-то у нас был в коридоре. А мама как раз кому-то выговаривала: «Славка, ты что, сдурел?! Не смей сюда больше звонить, где ты мой телефон взял?» Я тогда еще переживал немного. Думал, вдруг мать надумает замуж выйти. Мне пацан один рассказывал, у которого отчим появился, какой это был ад. Ну я и боялся, что и у меня также будет.

— А больше этот Славка никак себя не проявлял?

Солодовников решительно покачал головой.

— Нет, ни разу. Даже не знаю, кто он такой. Не объявлялся больше, маму, наверное, испугался. Очень уж она тогда была сердита. Я еще удивлялся, она ведь обычно никому не грубила и голоса не повышала. А тут…