Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

Немировский резюмирует: «Так сложились два еврейских центра сбора и публикации данных о погромах: заграничный (Центральный архив в Берлине) и советский (Евобщестком). И они сотрудничали друг с другом». Политические последствия этого состояли в том, что преувеличенные сведения о погромах сразу же доводились еврейскими и левыми – коммунистическими и социалистическими – СМИ до сведения правящих кругов европейских стран, во многом формируя их позицию по отношению к происходящему в России. В первую очередь – по отношению к правительствам белых армий, с одной стороны, и к правительству большевиков – с другой. От этого зависели, в частности, вопросы политической и материальной, военной поддержки белого движения странами Антанты. Одним из регулярных получателей такого рода информации был Уинстон Черчилль, на чью позицию как военного министра таким образом постоянно оказывалось воздействие. И Черчилль реагировал с большой живостью. Так, он телеграфировал командующему британскими силами 18 сентября 1919 года: «Очень важное значение имеет, чтобы генерал Деникин не только сделал все, что в его власти, для предотвращения убийств евреев в освобожденных районах, но и выпустил декларацию против антисемитизма»[298]. Возможно, он уже знал про отказ Деникина возвестить о равноправии еврейского населения и о недопущении «эксцессов» по отношению к нему, с каковой просьбой к генералу обратились представители Ростовской, Екатеринославской, Таганрогской и Харьковской еврейских общин 8 августа 1919 года – и счел необходимым вмешаться.

Немировский приводит в своих работах ссылки на разные источники, показывая огромный, ни с чем не сообразный разброс данных о числе жертв. Примером может служить несчастный городок Фастов, который за всю историю Гражданской войны громили ни много ни мало двенадцать раз – не только белые, но и атаманы, петлюровцы и поляки. Рассказывая именно о белогвардейском погроме 9–15 сентября 1919 года, «общее мнение» жителей города «повысило число одних только жертв погрома до 1500–2000». Газеты воспроизвели «общее мнение» в его высших оценках («Киевское эхо» с его 2 тыс. убитых). «Еще более поздние воспоминания довели это число уже примерно до круглых 10 тыс. жертв» и даже до 13 тыс. (10 000 непосредственно-де убито, еще 3000 скончалось от ран и лишений). Между тем специально составленный для главкома ВСЮР Управлением генерал-квартирмейстера секретный доклад о еврейских погромах утверждает, что в Фастове всего было убито 224 еврея. Немировский считает, что здесь «занижение, если и имело место, то незначительное», всего погибло «примерно 400 человек», «потому-то и вызывают удивление те числа, которые встречаются в обобщающих публикациях». При этом того, что в числе убитых имеется неопределенная доля погибших не от погрома, а от военных действий, не учитывает вообще никто.

Немировский делает на примере Фастова весьма далеко идущий вывод о том, что хотя объективные данные о белых погромах имелись достаточно в наличии, «однако при их использовании авторы, принадлежавшие к кругу еврейских общественных деятелей, связанных с киевскими органами еврейской взаимопомощи, допустили ряд сознательных или бессознательных искажений, «преувеличивая и без того страшное», по выражению Иосифа Бикермана».

Преувеличения продолжались и в 1920-е, и в 1930-е годы[299], продолжая будоражить еврейскую и нееврейскую общественность в Европе и мире, продолжаются и до нашего времени, включая вышеупомянутую книгу Будницкого («известный и плодовитый историк просто, без специальной проверки, воспроизвел оценки, приведенные в работах нескольких еврейских авторов 1920–1930-х годов, хотя они включают значительно завышенные числа жертв»).

«Общее число жертв погромов 1918–1920 годов среди евреев на территории Российской империи (без Польши), – пишет Немировский, – вообще также определяется по-разному. Евобщестком, после подробных подсчетов, пришел к суммарной сводке в 33,5 тыс. документированно погибших от всех погромов евреев на всей описанной территории в 1918–1920 годах[300]. Н. Гергель, суммировавший все документальные сведения уже после Второй мировой войны, получил сумму в 30.5 тыс. документированных жертв всех погромов по той же территории в 1918–1920 годах, что практически совпадает с данными Евобщесткома. Оба источника полагают, что реальное число жертв было выше документированного и определяют его условно: Евобщестком – в 150 тыс. чел., Гергель – в 50–60 тыс. Гусев поднимает эту условную оценку до 200 тыс. чел. …Фантастические рассказы Лекаша (Лекаш Б. Когда Израиль умирает. Л., 1926. С. 27), приписывающего Доброармии 80 000 жертв, можно вообше не принимать в расчет. Они говорят только о том, с какой могучей силой творилась «черная легенда» о ВСЮР».