Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

Черчилль не слишком распространяется о том, какие шаги предпринимались им лично за эти полгода. Он лишь не скупится на едкие замечания по адресу непоследовательных «союзников», которые сами не знали, чего хотели и на что были готовы решиться. Например: «Находились ли союзники в войне с Советской Россией? Разумеется, нет, но советских людей они убивали, как только те попадались им на глаза; на русской земле они оставались в качестве завоевателей; они снабжали оружием врагов советского правительства; они блокировали его порты; они топили его военные суда. Они горячо стремились к падению советского правительства и строили планы этого падения. Но объявить ему войну – это стыд! Интервенция – позор! Они продолжали повторять, что для них совершенно безразлично, как русские разрешают свои внутренние дела. Они желали оставаться беспристрастными и наносили удар за ударом. Одновременно с этим они вели переговоры и делали попытки завести торговые сношения».

Между тем, по поручению военного кабинета, Черчилль уже с марта 1919 года начал готовить эвакуацию британских войск с Русского Севера, поначалу не ставя об этом в известность русских. Как обычно, он говорит о себе лишь как о дисциплинированном исполнителе, от которого не зависело существо вопроса: «Мне нужно было выполнить одну определенную и непосредственную обязанность». Но на деле он сыграл далеко не пассивную роль в этой истории предательства.

Дело в том, что долго держать русских в неведении о предстоящем уходе англичане не могли. «Об этом решении было сообщено вождям русских армий. 30 апреля адмирал Колчак был уведомлен о том, что все союзные войска будут отозваны с севера России до наступления зимы». Распространившееся известие об эвакуации британского воинского контингента вызвало в июле реакцию некоторых белых отрядов Севера: «в дружественной до тех пор русской армии вспыхнул бунт, не замедливший принять грозные формы». Черчилль объясняет это по-своему: «С момента, когда мы оказались вынужденными в силу давления парламентского и политического характера отозвать войска, каждый дружественный нам русский знал, что он сражался под угрозой смерти и что для того, чтобы обеспечить себе помилование, ему надо было войти в соглашение со своими будущими властелинами за счет уезжающих союзников. Как бы ни были для нас тяжелы эти последствия, мы должны были с ними считаться, так как они непосредственно вытекали из политики эвакуации Русского севера».

Иными словами, бросаемые англичанами на произвол судьбы русские антибольшевистские силы, возмущенные откровенным предательством англичан, на которых только они и надеялись, а отчасти и распропагандированные большевиками, взбунтовались и вздумали было наказать предателей, в которых теперь они видели только интервентов. Но не тут-то было! Предвидевший такой поворот дела Черчилль заранее пригнал на место действия «две новые бригады по 4 тыс. человек каждая, исключительно только из добровольцев тех армий, которые находились в периоде демобилизации… Эти закаленные на войне солдаты быстро составили формирование и были посланы в Архангельск, как только открылась навигация. Таким образом, мы получили сильный, боеспособный и хорошо снаряженный отряд в том самом опасном пункте, откуда все стремились бежать»[358].

Результат оправдал ожидания: «Военные бунты повсюду – за исключением только одного Онежского округа, который целиком перешел на сторону большевиков, – были подавлены энергичным вмешательством одного польского батальона и нескольких отрядов британской пехоты».

Таким образом, англичане начали, как говорится, за здравие, а кончили за упокой. Призванные помочь русским антибольшевистским силам на Севере, поддержать их в неравной, но справедливой борьбе, они в итоге сами вступили с ними в войну[359]. И, конечно, победили. Отныне уходу англичан никто и ничто не могло воспрепятствовать. Их общие потери в российской экспедиции смело можно назвать ничтожными на фоне гигантского избиения русского населения: по признанию Черчилля, всего было «убито офицеров 41 человек и 286 нижних чинов». Дороже платить за жизнь и свободу своих русских союзников, без которых им бы не победить немцев, англичане не пожелали. Но тут они не были оригинальны: французские войска покинули Север России еще в начале июня, американские – в середине июля, ушли также канадцы, австралийцы, сербы и поляки. Русские (белые) остались один на один с большевиками.