Преступники «на доверие». Неординарные мошенничества, ограбления и кражи

Ещё одним примечательным свидетелем обвинения стала Келли Робертс (Kelly Roberts), главное отличие которой от предшествующих растаманок и торговок наркотой заключалось в том, что её отправили «на нары» за вооружённое ограбление. Правда, на ограбление она отправилась, будучи под воздействием разных необычных веществ, что как бы намекает на склонность Келли к их употреблению, но судили её именно за вооружённый грабёж, а не правонарушения, связанные с оборотом наркотиков. Робертс уверяла в суде, что подружилась с Диль-Армстронг во время пребывания в тюрьме в Манси и услышала от Марджори много весьма необычных откровений. Они показались ей до такой степени интересными, что Келли даже принялась их записывать (замечательная предусмотрительность!). Свидетельница предъявила присяжным 12 листов бумаги, испещрённых мелким почерком – это и были, по её словам, записи откровений Диль-Армстронг. Келли рассказала о преступлении 28 августа 2003 г. именно так, как говорил об этом Барнс, а затем сделала кое-какие уточнения, надо сказать, довольно необычные. Так, например, она заявила, разумеется, со ссылкой на Марджори Диль-Армстронг, что Джеймс Роден был убит 9 или 10 августа 2003 г., а не в 20-х числах июля, как считало следствие и судебно-медицинская экспертиза трупа. Кроме того, она сообщила, что Марджори якобы настаивала на покупке большой морозильной камеры, в которой труп Родена можно было разместить вертикально, а Ротштейн вместо этого купил камеру меньших размеров. Это создало определённые трудности при попытках переносить труп с места на место…

Вот такими странными свидетельскими показаниями прокуратура подкрепляла свои обвинения. Как нетрудно заметить, все свидетели не сообщили сведений, имеющих источником кого-либо, кроме Диль-Армстронг. В дореволюционном российском уголовном праве такие утверждения квалифицировались как «сделанные с чужих слов,» и суд их вообще не принимал во внимание, поскольку по сути своей это не доказательство вовсе, а сплетня. Но, как видим, в начале 21 столетия американское правосудие стало смотреть на такие «свидетельства» иначе – судья не остановил ни одну из свидетельниц и не попросил присяжных игнорировать их утверждения.

Во вторник 26 октября пришло время Марджори дать показания по существу рассматриваемого дела и ответить на связанные с ним вопросы. В течение двух заседаний обвиняемая рассказывала о событиях, предшествовавших ограблению банка и последовавших за ним. Она категорически заявила, что никогда не была знакома с Брайаном Уэллсом и впервые увидела этого человека в телевизионной трансляции, организованной от здания «Мс'Donalds’а». Обвиняемая утверждала, что не приезжала в день ограбления на своём красном джипе «чероки» на автозаправку «Шелл» в компании Кена Барнса, не звонила оттуда по телефону в 13:30, и Барнс не покупал для её машины бензин на 10$. Марджори признала, что убила Джеймса Родена, но категорически настаивала на том, что это преступление никоим образом не связано с тем, что кто-то повесил на шею Уэллсу самодельную бомбу. Она весьма здраво заявила, что на её месте было бы верхом глупости написать на Кеннета Барнса и Теда Беллью в мае 2003 г. заявление в полицию, а затем действовать с Барнсом заодно во время подготовки банковского ограбления. И это, кстати, было весьма весомое возражение. Ещё одним дельным доводом в пользу неучастия Диль-Армстронг в инкриминируемом ей преступлении явилось указание на то, что она никогда бы не дала в руки Барнсу план дома отца. Отдать ему собственноручно нарисованный план дома значило обречь саму себя на вечный шантаж. Она выразилась примерно так: «Неужели вы думаете, что я настолько наивна, чтобы заплатить вперёд сто тысяч долларов такому негодяю, как Барнс, и отдать ему документ, которым он будет шантажировать меня до конца своих дней?»

Монолог Диль-Армстронг продлился более 5 с половиной часов (если считать по стенограмме), но реально он занял гораздо больше времени. Судья 54 раза останавливал подсудимую! Остановки эти были связаны с нелицеприятными эпитетами, которые она отпускала в адрес участников процесса, эмоциональным поведением Марджори, её выкриками, вставаниями с места и т. п. Эти остановки заметно подзатянули речь Диль-Армстронг, однако, они же и придали сказанному мощный эмоциональный заряд, что отметили все, имевшие возможность прослушать живую речь обвиняемой. Если до этого наблюдавшие за процессом журналисты безоговорочно склонялись к официальной точке зрения на события 28 августа 2003 г., то после речи Диль-Армстронг их уверенность в исчерпывающей полноте и достоверности версии обвинения оказалась сильно поколеблена.