Преступники «на доверие». Неординарные мошенничества, ограбления и кражи

В каком-то смысле этому помог и допрос сводного брата Кеннета Барнса Рика, вызванного в суд в качестве свидетеля защиты Диль-Армстронг. Адвокат Дуглас Сагро (Douglas Sughrue), защищавший Марджори, знал, о чём спросить свидетеля, явно не испытывавшего симпатии к своему брату по матери. Рик, не раздумывая, назвал Кеннета «мошенником» и «манипулятором людьми», а когда его спросили, считает ли он сводного брата хорошим человеком, ответил без колебаний отрицательно. Понятно, что такого рода характеристика из уст человека, хорошо знавшего обвиняемого, не добавляла в глазах присяжных заседателей симпатии последнему.

В целом, вторая половина судебного процесса выглядела для Диль-Армстронг далеко не безнадёжно, казалось, что ей и её защите удалось посеять зерно сомнений в официальной версии событий. Когда в резюмирующей речи представитель обвинения Мэри Бет Бьюкенен (Mary Beth Buchanan) самодовольно высказалась в том духе, что утверждения Диль-Армстронг «всецело противоречат доказательствам», то подобное заявление не могло не показаться неоправданным. Ибо на самом деле никаких доказательств, прямо уличающих Диль-Армстронг в совершении инкриминируемых преступлений, предъявлено так и не было.

Тем не менее, присяжные после 11 часов обсуждения вынесли вердикт, согласно которому и Барнс, и Диль-Армстронг признавались виновными по всем пунктам обвинения. Основываясь на этом вердикте, судья Маклохлин приговорил Барнса к 45 годам тюремного заключения, а Диль-Армстронг – к пожизненному содержанию под стражей.

При оценке того судилища, которое устроил судья Шон Маклохлин, трудно удержаться от аналогии с известными «сталинскими процессами» второй половины 1930-х гг. Улик, изобличающих участие Диль-Армстронг в приписываемых ей событиях, представлено суду не было по той простой причине, что их у стороны обвинения попросту не существовало. Все разоблачения Марджори строились на голословных утверждениях Флойда Стоктона и Кеннета Барнса, признавших себя виновными, а также ряда лиц, чья добросовестность может быть поставлена под сомнение. Стоктон, давая показания о вовлечённости Диль-Армстронг в подготовку ограбления банка, действовал по сговору с федеральной прокуратурой, т.е. был несвободен в своих действиях. Можно сказать, что он попросту выполнял свою часть сделки и, «разоблачая» Диль-Армстронг, спасал самого себя, а отнюдь не боролся за восстановление истины. С Барнсом ситуация выглядела ещё более неприглядной – он отправлялся «на нары» в любом случае как торговец наркотиками, но в случае дачи «правильных показаний» ему предоставлялся шанс заметно облегчить свою участь. Другими словами, если он становился обличителем Диль-Армстронг, то получал за это разные немаловажные бонусы в виде выбора места заключения, смягчения условий содержания, гарантии не быть осуждённым к пожизненному заключению и даже поддержки прокуратурой возможной апелляции. Прокуратура, кстати, поддержала попытку защиты Барнса опротестовать приговор, и впоследствии срок тюремного заключении был ему снижен более чем в два раза (до 20 лет). Нельзя не упомянуть и следующий момент: против Барнса так и не были выдвинуты обвинения в хранении и распространении наркотиков, а ведь именно за это его формально и арестовали в марте 2006 г.! Эта маленькая деталь доказывает, что Барнс интересовал американские правоохранительные органы лишь с точки зрения возможного давления на Диль-Армстронг, а все прочие прегрешения этого мелкого паскудника использовались лишь для шантажа его самого…

Что же касается пресловутых «свидетельниц» из женской тюрьмы в Манси, то обсуждать всерьёз их показания в какой-то степени даже неловко. Это вообще никакие не свидетели в юридическом понимании термина «свидетель» (т.е. лицо, которому известны значимые для суда и следствия обстоятельства). Все эти женщины слышали из уст Диль-Армстронг некие рассказы, причём сам факт того, что она говорила приписываемое ей, не имеет никаких объективных подтверждений (нет ни одной магнитофонной записи этих якобы многочасовых бесед). Все эти «свидетели» вполне могли оклеветать Марджори просто в силу того, что были несвободны в своём поведении: они являлись наркоманами (т.е. имели психологическую и физиологическую зависимость от наркотиков), а кроме того, уголовными преступниками (т.е. лицами, зависимыми от правоохранительных органов и ограниченными в своих гражданских правах). Тюремные осведомители вообще крайне плохие свидетели в суде по причине несвободы своего выбора: объективный судья всегда испытывает сильные подозрения относительно добровольности их показаний. А в данном случае мы видим, что сторона обвинения вытащила на суд в октябре 2010 г. аж семерых таких свидетелей (интересно, почему не семьдесят? Не может быть никаких сомнений в том, что Пиччинини при желании смог бы доставить в суд даже 70 таких свидетелей.).