Преступники-сыщики

Троттл с любопытством рассматривал мужчину, пока ужасная старуха-мать оправдывала его. Он обнаружил, что «сын-Бенджамин» невысок и худощав, к тому же одет в кое-как застегнутое на все пуговицы грязное пальто, полы которого ниспадают до самых кончиков его поношенных теплых домашних туфель. Глазки у него выглядели водянистыми, щеки – очень бледными, а губы, наоборот, очень красными. Дыхание мужчины было необычайно шумным и напоминало скорее храп. Голова его бессильно перекатывалась в ужасно просторном воротнике пальто; а его вялые, ленивые ручонки шарили по стене с обеих сторон от него, словно искали воображаемую бутылку. Говоря понятным английским языком, недуг «сына-Бенджамина» заключался в пьянстве, тупом и беспробудном. Придя к такому выводу после недолгого наблюдения за мужчиной, Троттл тем не менее поймал себя на том, что продолжает рассматривать уродливое пьяное лицо, кривляющееся в устрашающе огромном воротнике пальто, причем смотрит на него с любопытством, которое поначалу показалось Троттлу необъяснимым. Неужели в чертах лица мужчины он увидел нечто знакомое? На миг отведя глаза, он вновь вперил в него свой взгляд. Теперь он уже не сомневался в том, что где-то видел лицо, чьей неопрятной копией являлась рожа этого пьяницы. «Но где? – мысленно спрашивал он себя, – где я мог видеть человека, которого мне так сильно напоминает этот противный Бенджамин?»

Однако в тот момент, когда жизнерадостная старуха обшаривала его проницательным взглядом и болтала без умолку, у Троттла просто не было времени рыться в памяти в поисках воспоминаний, затаившихся в самых неожиданных местах. Впрочем, он сделал себе мысленную зарубку при первой же возможности вновь вернуться к этому весьма любопытному обстоятельству, касающемуся лица Бенджамина, а пока постарался не растеряться и сохранить ясную голову для куда более насущных нужд.

– Вы не хотели бы сойти вниз, в кухню? – произнесла ведьма без помела таким фамильярным тоном, словно была матерью Троттла, а не Бенджамина. – Там горит огонь в очаге, да и запах из раковины сегодня не то чтобы очень сильный, а здесь, наверху, как-то необычайно прохладно, особенно когда худосочное мясо едва прикрывает кости. Но ведь вам, судя по всему, совсем не холодно, сэр, правда? В таком случае, да простит меня Господь, поскольку дело наше очень-очень маленькое, мы, пожалуй, можем обойтись и без кухни. Сущий пустяк, а не дельце, не так ли, сэр? Я называю его «дать и взять», не больше и не меньше – дать и взять.

С этими словами она вперила жадный взгляд своих хитрых глазок в область жилетного кармашка Троттла и начала посмеиваться, совсем как ее сын, после чего протянула к нему костлявую руку и принялась жизнерадостно постукивать по ладони костяшками другой. Надоедливый Бенджамин, заметив действия старухи, несколько оживился, захихикал и начал подражать ее движениям. Но тут в его одурманенную голову пришла одна мысль, которую он, на счастье Троттла, тут же и выложил.

– Послушайте! – сказал Бенджамин, вновь приваливаясь к стене и яростно тряся головой в сторону матери. – Послушайте меня! Будьте осторожны. Иначе она обдерет вас как липку.

С помощью столь недвусмысленных жестов и предупреждений Троттл без труда сообразил: маленькое дельце, о котором идет речь, заключается в передаче и получении денег, причем давать их должен именно он. Ситуация начала развиваться таким образом, что он впервые ощутил некоторый дискомфорт, отчаянно желая вновь оказаться по другую сторону двери, на улице.

Он все еще ломал голову над тем, под каким предлогом избежать кровопускания, на которое, судя по всему, был обречен его кошелек, но тут неожиданно тишину нарушил странный звук, донесшийся с верхнего этажа. Он был совсем негромким – тихим и скребущим – и прозвучал настолько слабо, что даже самый тонкий слух не уловил бы его, если бы в ту минуту в пустом доме не воцарилась тишина.

– Слышишь, Бенджамин? – сказала старуха. – Он вновь принялся за старое, даже в темноте, верно? Быть может, вы желаете взглянуть на него, сэр? – спросила она, поворачиваясь к Троттлу и приближая к нему свое ухмыляющееся лицо. – Одно ваше слово; только скажите, что желаете взглянуть на него, прежде чем мы покончим с нашим маленьким дельцем, и я провожу доброго друга мистера Форли наверх, как если бы он сам был славным мистером Форли. Ноги меня еще носят, что бы вы там ни думали насчет Бенджамина. Я становлюсь все моложе и моложе, крепче и сильнее, веселее и веселее с каждым днем – можете мне поверить! Так что не беспокойтесь насчет того, что мне будет трудно подняться по лестнице, сэр, коль желаете взглянуть на него.

– Его? – спросил Троттл, подумав про себя, а что означает это «его» – мужчину, мальчика или домашнее животное мужского рода? Но, кем бы оно ни было, у него появился шанс на некоторое время отсрочить столь неловкое дельце «дать и взять», да еще, пожалуй, и раскрыть одну из тайн этого загадочного Дома.

Троттл вновь воспрянул духом и с уверенностью человека, который знает, что делает, ответил:

– Да!