Преторианцы

У западной полуокружности цирка еще одна лавка оказалась открытой. Квинтиллиан вошел туда, держась за стену. Истошный крик из ярко освещенного лампадами угла комнаты испугал его, но не заставил повернуть назад. Марку повезло – здесь трудился лекарь. Сейчас он вырвал зуб у своего клиента и бросил в деревянную миску, стоящую на столе. Марк услышал отвратительный запах гниения. Страдалец, оставшийся без зуба, испускал из ротовой полости ужасное зловоние.

– Сплевывай! – ворчал лекарь. – Дотянул до абсцесса! Почему раньше не пришел? Так и сдохнуть можно!

В ответ послышалось невнятное урчание.

– Кто там еще пришел? – буркнул лекарь. – Тоже болит, до утра потерпеть не можешь?

– Нет, я по другой причине, – ответил, тяжело дыша, Квинтиллиан. – Мне бы воды попить, да посидеть немного. И если есть возможность, старик, дай чистую ткань – я сам себя перевяжу.

– Э, что значит перевяжу?! Ты раненый, что ли? – возмутился лекарь, поворачиваясь к Квинтиллиану. – Мне проблемы не нужны. Если ты из компании Главка Цербера, то лучше уходи, а то я вигилов позову – они недалеко здесь ходят.

– Что еще за Цербер? Из подземного мира к нам прибежал? Дай попить, старик.

– Прежде все же скажи мне – кто ты такой? Я не хочу проблем с вигилами.

– Я просто путник, вольноотпущенник, торгую шерстью, у меня дом рядом с Марсовым полем.

Лекарь, отвернувшись от больного, постоянно сплевывавшего гной в поданную миску, стал осматривать преторианца. Он закрыл дверь и велел Квинтиллиану снять плащ и надетые под него две туники. Увидев мускулистое тело с длинной узкой и глубокой раной на левом боку, старик сразу присмирел, боясь глядеть незнакомцу в лицо. Он молча достал чистые бинты, промочил их какой-то жидкостью из склянки и аккуратно перевязал. Потом принес полный кувшин холодной воды, которую Марк, томимый жаждой, быстро выпил.

– Спасибо тебе, старик, подскажи, как тебя зовут?

– Авл Приск, господин.

– Господин? – удивился Квинтиллиан.

– Я же вижу, ты не шерстянщик. Военный. Преторианец или вигил.

– Может, сингулярий?

– Нет, на германца не похож, лицо чисто италийское.

– Вдруг я беглый гладиатор?

– Может, конечно, но вряд ли. Господ я сразу вижу. Да и тело у тебя сильное, но без множества шрамов и ссадин, как это бывает у гладиаторов. Можешь не беспокоиться, господин, я не из любопытных. Я тебя и не видел. А если что, то знай, я с законом в ладах, я всегда за власть.

– Хорошо, Авл Приск, я запомню! Ты добрый человек. А все же что за Главка Цербера ты упоминал?

Лекарь оставил преторианца и вновь занялся осмотром полости рта больного, периодически орудуя во рту пинцетом и промывая рану таким же раствором, что применял и к Квинтиллиану.

– Авентинский разбойник, – отвечал старик. – Неужто не слышал? Да и на Авентине он поселился недавно. Из Сицилии, говорят, Главк. Жил долго где-то в римских окрестностях, скот воровал, путников грабил и убивал, а потом девку нашел и переехал к ней в дом, как раз на Авентин, там себе шайку сколотил. Усердствовал очень, когда били статуи Коммода, а после этого он на дома богачей переключился – грабит, разрушает все, хозяев убивает. Вигилы никак найти его не могут – к бабе его приходили, а его там уж и нет, они ее забрали к себе в караульню, а этот Главк напал на них, всех перебил и любимую свою освободил. Вигилы весь Авентин прочесали, всех перетряхнули, но опять никого не нашли.

Квинтиллиан подумал, что личные дела так его занимают в последнее время, что про Главка Цербера он пропустил мимо ушей. Хотя, если до императорского дворца слухи не дошли, городские когорты не побеспокоили, значит, опасность этого разбойника сильно преувеличена.

– А почему его Цербером прозвали?

– Говорят, что на плечах у него так сильно развиты мышцы, что вроде как еще по одной голове – справа и слева. Силен, словно Геракл, этот Главк. Прямо чудовище! Странно, что ты, господин, не слышал о нем. Наверное, твои товарищи знают…

– Какие мои товарищи? О чем ты, старик?! Знай свое дело – лечи зубы.

– Молчу, молчу! Прости, господин.

– Ладно, вот тебе деньги за помощь, я пойду.

– Не стоит благодарности, господин! Возьми свои деньги.

– Зачем отказываться от платы, когда она заслуженная? Думаешь, заплатив, я забуду твою доброту и, если что, не помогу тебе?

– А разве не так? – смиренно спросил Авл Приск.

Марк Квинтиллиан оставил плату, положил на плечо старика руку и вышел. Свежий зимний воздух показался ему необыкновенно приятным, почти вкусным, по сравнению с вонью, оставшейся позади. Марк порадовался, что его зубы здоровы и белы, как мрамор храма Юпитера.

Он подумал, что хорошо бы сейчас возвратиться в казармы, поесть, показаться профессиональному лекарю, лечь спать. Но это было бы слишком малодушно, ведь он обещал Марции ждать ее в храме Геркулеса. Глупо и бессмысленно, конечно, но он так сильно любит ее, что не может предать свое обещание. Пусть возможность ее прихода ничтожно мала, Марк все равно должен ждать.