Превращения Арсена Люпена

– Спрячьте это, мсье минисс, я свое и так получу.

Клык блеснул во рту, откуда вырвался приглушенный смешок.

Но лицо тут же приняло хищное выражение. Как тут не вспомнить насмешливые слова: «Разве я не имею права позабавиться, когда кто-нибудь из моих начальников дает промашку?! Ну и злятся же они тогда! Вот это и есть моя награда!»

Руксваль случайно увидел себя в зеркале. И убедился, что последние слова Петигри не были преувеличением. Он действительно был вне себя.

– Да ладно, не переживайте вы так, мсье минисс, – снисходительно сказал экс-полицейский. – Я разбирался еще и не с такими мудреными делами. Ваша ошибка в том, что вы действовали по логике, а логика того, что видишь, и того, что слышишь, – это такая вредная штука, что ее надо бояться как огня. Настоящая-то – она вроде подземного ручья: бывают такие источники, вот их-то и нельзя упускать из виду! А вы нынче его проглядели. Вместо того чтобы вникнуть в церемонию погребения, проверить восьмерых мертвых солдатиков, доставленных в каземат Вердена, вы устранились! «Такие сцены не обсуждают! Каждое сказанное здесь слово – кощунственно!» Ан нет, мсье минисс… нужно было смотреть во все глаза – смотреть и думать! И тогда вы уразумели бы, что подмены тут быть не могло. И Эркюлю Петигри не пришлось бы сегодня учить вас уму-разуму в вашем шикарном кабинете!

Он встал и сунул под мышку свое зеленоватое пальто.

Острый клык во рту сверкнул еще ярче, и министру безумно захотелось схватить его обладателя за шиворот и придушить.

Он открыл дверь и сказал:

– Ладно, пусть будет так. Я сообщу президенту о вашей услуге…

– Не трудитесь, – прервал его собеседник. – Я это сделаю сам, так будет лучше.

– Месье! – оскорбленно выкрикнул Руксваль.

– Да чего там, мсье минисс, – президент и сам дал промашку в этом деле. Вы думаете, я упущу такой случай пошутить и над ним тоже? Нет, ей-богу, жизнь – интересная штука!

Он ликовал, и его огромный клык неумолимо сверкал во рту. Руксваль указал ему на дверь, ведущую в приемную. Эркюль Петигри прошел мимо него бочком, как человек, опасающийся пинка в зад.

– До свиданьица, мсье минисс… И примите мой добрый совет: не пытайтесь играть на чужом поле. У каждого свое ремесло. Издавайте законы. Разбирайтесь со своим правительством. А в наши полицейские дела лучше не влезайте, с ними уж как-нибудь разберутся такие парни, как я.

И он прошмыгнул к выходу. Неужели ушел? Нет! Ему хватило наглости вернуться, подойти к Руксвалю и сказать ему – на сей раз вполне серьезным тоном:

– Но вообще-то, может, вы и правы… а я, может, и оплошал. Ведь если рассуждать здраво, то где доказательства, что граф остановился на полдороге и не совершил эту подмену? Все возможно, а его задумка была очень даже хороша! Лично я ни в чем не уверен. Ну так до свиданьица, мсье минисс…

Было видно, что теперь ему и впрямь больше нечего сказать. Он поправил шляпу, поблагодарил секретаря, который проводил его к выходу, и покинул приемную, еще раз хихикнув напоследок.

Руксваль тяжелой походкой прошелся по кабинету, раздумывая над последними словами Петигри, – они привели его в смятение. Слова этого отталкивающего субъекта были точно новый укус его сатанинского зуба, причем особенно болезненный, будто он впрыснул в него отраву. Министр понимал, что это дело навсегда останется в его памяти мрачной загадкой, источающей яд сомнения. Как ни абсурдно, но он ясно сознавал это. И все же… все же… как быть с доказательствами?!. Этот эксгумированный труп… этот фургон…

– Проклятье! – вскричал он в приступе ярости. – Ну и гнусный же тип! Ох, попадись он мне в руки!..

Увы, Руксваль прекрасно знал, что Петигри не из тех, кто попадается…

Человек в овчинной бекеше

Деревня застыла в ужасе.

Было воскресенье. Крестьяне из деревни Сен-Никола и ее окрестностей, выйдя из церкви, разбредались по площади, как вдруг женщины, которые, опередив мужчин, уже сворачивали на проселочную дорогу, с испуганными воплями кинулись назад.

И миг спустя все увидели огромное устрашающее железное чудовище – автомобиль, мчавшийся с безумной скоростью прямо на них.

Под вопли перепуганных людей, бежавших в разные стороны, машина устремилась к церкви, круто свернула за миг до того, как врезаться в ее ступени, задела боком стену дома священника, выехала на дорогу, ведущую к Национальному шоссе, и пропала из виду, даже не сбив каким-то чудом, при этих сумасшедших виражах, ни одного человека из толпы, заполонявшей площадь. Однако все увидели!.. Да, все успели заметить на водительском месте мужчину в овчинной бекеше[29], меховой шапке и огромных черных очках, а рядом с ним бессильно поникшую женщину; с ее головы ручьями стекала кровь.

И все услышали… Услышали стоны этой женщины – стоны ужаса, предсмертного ужаса… Это зрелище адской, безжалостной бойни было так страшно, что люди буквально оцепенели, не понимая, что случилось и что делать.

– Кровь! – закричал кто-то.