Превращения Арсена Люпена

– О нет, доказательство есть, – возразил Бешу. – Видите вдоль перил эти деревянные цветочные ящики? Там с прошлого лета сохранилась земля. Мы их обшарили. И в одном из ящиков, самом близком к нашему балкону, нашли под свежевскопанной землей американский стальной кастет. Судмедэксперт определил, что рана на виске жертвы в точности соответствует форме этого предмета. На металле не обнаружилось никаких отпечатков, поскольку в тот день с самого утра непрерывно шел дождь. Но улика выглядит неопровержимой. Видимо, инженер Фужере заметил на освещенном балконе Поля Эрстена, перемахнул через перила и, совершив убийство, спрятал кастет в земле.

– Но чем объясняется это преступление? Разве он знал Поля Эрстена?

– Нет.

– Тогда что же?

Бешу развел руками. Мадам Фужере стояла рядом и слушала вопросы Барнетта. Ее лицо горестно исказилось, веки покраснели от бессонной ночи. Она с трудом сдерживала слезы. И сказала дрожащим голосом:

– На этот вопрос отвечу я, месье. И отвечу в нескольких словах, с полной откровенностью, – тогда вы поймете весь ужас моего положения. Нет, мой муж не знал господина Эрстена. Но я… я была с ним знакома. Впервые я встретила его в Париже, у одной из моих близких подруг, и он сразу же начал за мной ухаживать. Я отношусь к моему мужу с искренней любовью и прекрасно сознаю свой супружеский долг. Поэтому я долго сопротивлялась влечению к Полю Эрстену. И согласилась увидеться с ним только несколько раз, за городом, в деревне.

– Вы ему писали?

– Да.

– И очевидно, теперь ваши письма находятся в руках его родни?

– Да. В руках его отца.

– Его отца, который хочет вам отомстить и угрожает передать эти письма в полицию?

– Да. Эти письма свидетельствуют о полной невинности наших встреч. Но все-таки они доказывают, что я виделась с ним втайне от мужа. И в одном из них есть такие слова: «Умоляю вас, Поль, будьте благоразумны. Мой муж ужасно ревнив и нетерпим. Если он заподозрит меня в неверности, то способен на все». Такое письмо послужит непреложным доказательством его вины, не правда ли?.. Ревность – вот мотив, который ищут в первую очередь; она объясняет убийство и обнаружение орудия убийства на балконе комнаты моего мужа.

– Но вы сами, мадам, – уверены ли вы, что господин Фужере не питал никаких подозрений на ваш счет?

– Никаких!

– Стало быть, вы считаете, что он невиновен?

– Да, несомненно! – горячо воскликнула она.

Барнетт пристально посмотрел ей в глаза и понял, почему убежденность этой женщины произвела на Бешу такое сильное впечатление; видно было, что инспектор, невзирая на факты, на мнение судейских и на профессиональную подозрительность, готов прийти ей на помощь.

Барнетт задал еще несколько вопросов, поразмыслил и наконец сказал:

– Я никак не могу обнадежить вас, мадам. По всей логике событий, ваш супруг, скорее всего, виновен. Тем не менее я попытаюсь пойти наперекор логике.

– Прошу вас, поговорите с моим мужем! – взмолилась госпожа Фужере. – Его объяснения помогут вам…

– Бесполезно, мадам. Моя помощь будет уместна лишь в том случае, если мне удастся a priori[36]исключить вашего супруга из числа подозреваемых и направить следствие по иному пути, соответственно вашему убеждению в его невиновности.

На этом встреча и закончилась. Барнетт без промедления взялся за дело и отправился в сопровождении инспектора Бешу, к отцу убитого, которому без обиняков объявил:

– Месье, мадам Фужере поручила мне защищать ее интересы. Вы, разумеется, передадите следователю ее письма, адресованные вашему сыну?

– Да, и сегодня же!

– И вы твердо намерены погубить женщину, которую он любил больше всего на свете?

– Если муж этой женщины убил моего сына, я могу только посочувствовать ей, но мой сын должен быть отомщен.

– Я прошу вас подождать пять дней, месье. К следующему вторнику убийца будет разоблачен.

Означенные пять дней Джим Барнетт провел в своей обычной манере, неизменно приводившей инспектора Бешу в недоумение. Он совершил – и заставил инспектора совершить – весьма необычные действия, провел допросы, вовлек в расследование целую кучу низших полицейских чинов и растратил кучу денег. Однако все это, видимо, его не удовлетворило: он явно пребывал в скверном настроении и был как никогда молчалив.

Во вторник утром он встретился с мадам Фужере и сказал ей:

– Инспектор Бешу добился у следователя разрешения немедленно провести реконструкцию событий того вечера. Вашего супруга вызовут на эту процедуру. Вас тоже. Я умоляю вас держаться спокойно, что бы ни случилось, – так, будто вам это безразлично.

Она прошептала: «Могу ли я надеяться?..»

– Сам не знаю. Я вам уже сказал, что полагаюсь на вашу убежденность, – иными словами, уверен в невиновности господина Фужере. И я постараюсь доказать эту невиновность с помощью одной гипотезы. Но эта процедура будет крайне тягостной. Даже с учетом того, что я, как мне кажется, установил истину, она может скрываться от нас до последней минуты.