Превратности культуры

В общем, игра так и остаётся игрой. Бывает, что на картины нынешних художников приятно посмотреть – так же, как на рассвет над Москвой-рекой или на пролетающую мимо птицу. Однако птичка пролетела и в памяти не остаётся ничего такого, что заставило бы поразмышлять о сущем, о том, что ожидает каждого из нас в будущем, и почему всё в жизни так, а не иначе. Надо бы снова рассказать о том, чем хороша «Любительница абсента», но это был бы уже явный «перебор».

Несколько слов надо бы сказать о музыке. Тут всё предельно просто – поп-музыка в России ниже всякой критики – ни впечатляющих мелодий, ни аранжировки на уровне американских хитов. Всё зычно и уныло! Недаром на эстраду выходят драматические актёры, однако славы Юрия Визбора, Владимира Высоцкого и Юрия Шевчука им не снискать. К примеру, Анна Чиповская и Данила Козловский исполняют известные джазовые композиции прошлых лет, но вряд ли им по силам сравняться по уровню мастерства с Эллой Фитцджеральд или Фрэнком Синатрой, хотя и то, что есть, несравненно лучше того, что нам преподносят профессиональные певцы.

К симфонической музыке я равнодушен – столько уже прослушал симфоний, скрипичных концертов и сонат в ту пору, когда основным средством общения с внешним миром был радиоприёмник, что наконец решил «сменить пластинку». Однако предпочитаю джаз не только потому, что восхищён мастерством Дюка Эллингтона, Чарли Паркера, Эрролла Гарнера и Луи Армстронга. Джаз как явление культуры возник в негритянской среде, когда эти люди находились в положении безропотных животных и могли выражать свои чувства, свою радость и боль только в музыке, пении и танцах. Спиричуэлс, блюз, потом регтайм… Ну а в 50-60-е годы прошлого столетия настала пора расцвета этого вида искусства. И вот я слышу, как саксофонист «беседует» о чём-то с пианистом, не отрывая губ от мундштука, а трубач, надувая щёки, словно бы произносит пламенную речь, обращаясь к публике, и надеется, что его поймут. Это и был настоящий джаз в отличие от того, чем нас потчуют нынешние музыканты – виртуозно владеют инструментами, но за этим нет того содержания, которое составляло основу джаза в давние времена.

Чуть не забыл… Почему такое странное название главы? Да потому что, когда искусство деградирует, остаётся лишь игра теней, да ещё воспоминания о славном прошлом.

Глава 5. ТВ в когтях рекламы

Чем телевидение отличается от рекламы? Довольно странный вопрос, и многие будут возмущены моей попыткой найти что-то схожее в этих понятиях, без которых ни общество, ни политика, ни экономика не в состоянии существовать. Но вместо того, чтобы ссылаться на мнение экспертов или проводить социологический опрос, для начала предложу вашему вниманию фрагмент из романа «Невообразимая реальность» – тогда многое станет ясно и вряд ли потребуются дополнительные пояснения.

Итак, представьте себе, что руководители двух федеральных телеканалов, некто Эрнестов и Добродей, приглашены на презентацию новейшей методики диспансеризации населения в свете поставленных правительством задач по совершенствованию отечественного здравоохранения. Но вот закончилась торжественная часть, и наши герои уединились в углу банкетного зала, прихватив с фуршетного стола по бокалу виски. Тогда-то и возникла тема рекламирования лекарств и медицинских услуг на телевидении. В общем-то, обсуждать тут по большому счёту было нечего – оба в этом деле преуспели благодаря поддержке Минздрава и фармацевтических компаний, которые блокировали обсуждение в Госдуме законопроекта о запрете рекламы лекарств. Помимо рекламы в их арсенале был весьма эффективный, проверенный временем способ заставить телезрителя побеспокоиться о своём здоровье – в теленовости непременно вставляли сюжеты о больных детях, нуждающихся в лечении, или о немощных стариках, которых ещё можно поставить на ноги с помощью новейших лекарств и медицинских технологий. Однако Добродей пошёл гораздо дальше – буквально каждую неделю на его телеканале появлялся сериал, в котором основные события происходили в больнице или в поликлинике. Со временем этот жанр получил наименование Health & Hospital. Впрочем, до обсуждения этой инновации дело так и не дошло – причина в том, что после выпитого виски в душе Эрнестова вроде бы проснулась совесть. Во всяком случае, возникло ощущение, будто что-то он делает не так.

– Костик, а тебя не смущает, что мы рекламируем пустышки? Втюхиваем нашим зрителям лекарства, от которых буквально никакого проку. Разве что цена внушает уважение…

– Ты что, сам пробовал? – полюбопытствовал Добродей, скосив глаза чуть ниже пояса своего коллеги.

– Да так, кое-что… Но знаю наверняка. Приятель-фармацевт, как узнал, что пью я эту дрянь, так отчитал, что до сих пор обхожу аптеки стороной.

– И как же лечишься? – в глазах Добродея возник неподдельный интерес.

– Да так же, как наши прапрадеды лечились.

Эрнестов не стал уточнять, а Добродей не стал выспрашивать – нетрудно догадаться, что имелось в виду, если обшарил уже весь интернет в поисках спасительного средства.