Превратности судьбы

С другой стороны, а зачем вот именно это произошло и почему? С чего вдруг нам с Лулу выпала такая жалкая планида? Чем конкретно мы оба перед Всевышним провинились? Никакого особенного криминала я за собой не нахожу. Так, всё по мелочи, не больше и не меньше, чем у других. И где же был тот Рубикон, перешагнув который, мы вопреки ожиданиям оказались у разбитого корыта? Впрочем, что уж тут скрывать – я дважды разведён, Лулу тоже не святая. Ну и представьте, если уж по делу, что нам за это полагается? Да, в рай, уж это точно – путь закрыт.

В общем, ничего другого не остаётся, как исповедаться. Перед кем? Да перед кем угодно, хотя бы вот перед самим собой. Всё просто и удобно. Пишешь как бы от имени некоего выдуманного подлеца, так что никому и в голову не придёт, что под его личиной ты сам прячешься. Вся неприязнь, всё возмущение читателей достанутся ему, а у тебя в итоге словно бы с сердца свалится тяжёлый груз и даже сознание в некотором роде просветлеет. Так вот и в Интернете, на виртуальном форуме – стоит только сменить свой «ник», и жизнь начинаешь заново. Главное, так всё запутать, чтобы никто и ни о чём не догадался. И все твои прошлые прегрешения сразу с тебя спишут, потому что никому и в голову не придёт, что ты и тот, кто будто бы ушёл – это же одно лицо.

Увы, в реальной жизни так не получается – за всё приходится платить. Даже если подумаешь, что вот на сей раз пронесло вроде. Ну а когда всё уже случилось, тут остаётся только мучительно припоминать, где и когда в метро старушке место не уступил, кого просто со злости обругал, а кому испортил жизнь, да так, что, как ни старайся, теперь ничего уже по большому счёту не исправить.

А что, может и правда – начать повествование нужно туманно, а уж затем постепенно освобождаться от этой самой изначальной неопределённости. Такую формулу будто бы вывел один ныне почитаемый писатель-эмигрант. Вот и я, следуя его совету, поначалу затемнился, намудрил так, чтобы никто ничего не заподозрил, а теперь приходится разгребать самим же собой навороченные завалы в попытки прояснить, зачем всё это написал. Ну уж не для того, чтобы кому-то что-то разъяснить. Напротив, скорее уж самому кое в чём надо разобраться. Увы, очень непростое это дело – понять, где правда, а где ложь, и где человек попросту придуривается, надеясь за скоморошеством скрыть то, о чём очень не хотел бы вспоминать. А то и намеренно вводит в заблуждение, рассчитывая, что удастся уйти от наказания. Да я и сам иной раз путаюсь – что, почему, да как? И, главное, зачем всё это со мной было?

Иной раз в голову такое оправдание приходит, будто порядочный, ну прямо-таки до одури идеальный человек никогда ничего стоящего написать не сможет. У этого бедняги даже сказка о рыбаке и золотой рыбке не получится, потому как образ злой, сварливой старухи ему не по зубам. Ну откуда ему знать, что чувствует подобная особа, если сам он в её шкуре сроду не бывал, нет, не буквально, конечно, но в похожем состоянии. Вот и теперь вольно или невольно приходишь к выводу, что всё, что со мной случилось – всё вроде как одно к одному. Словно бы всю прошлую жизнь я только и делал, что собирал в каком-то закоулке памяти, как в старом сундуке, такие разные, прежде скрытые для окружающих, такие малопривлекательные, иной раз просто омерзительные лики своего «я», которыми уж точно незачем гордиться. Но вот приходит время, и вылезают из этого самого сундука и Николаша, и Гогка и даже парочка Кларисс – одна в обнимку с Томочкой, а другая вот уже примеривается, как бы сподручнее да поточнее по зубам ей врезать. И это при всём при том, что к «голубым» у меня ничего нет кроме отвращения, бюстгальтеров и юбок я сроду не носил, да вот и зубы по-прежнему свои, а не вставные.

Наверное, кто-то меня захочет упрекнуть в том, что достойного во всех отношениях персонажа я так и не в состоянии оказался описать. Да где вы его видели? Дайте адресок, я съезжу, посмотрю, а потом, если понравится, на себя примерю. Только боюсь, что такой образ будет явно не по мне. Выяснится, что где-то жмёт, а где-то морщит. Ну а сделаешь резкое движение, так вся конструкция тут же разъедется по швам. И сколько потом ни оправдывайся, мол, что злого умысла нисколько не имел, вряд ли кто-нибудь поверит.

Всё чаще думаю, не стоит ли мне своё творение сжечь? По правде говоря, оно практически готово, а я теперь так только, кое-что подчищаю и дописываю. Похоже, и Кларисса об этом догадалась, иначе не стала бы мешать его с дерьмом, прочитав всего-то несколько глав, из которых к тому же были полностью изъяты даже намёки на реальных фигурантов – то есть просто ни одной фамилии. И с чего это они так все перепугались? Наивно же верить, что две сотни страниц, в общем-то, не так уж плохо написанного текста смогут что-то изменить. Кажется, Лев Троцкий говорил: «сатира еще никогда не разрушала социальных учреждений». Да уж что верно, то верно – вряд ли моё творение поможет излечить Россию. А вдруг поможет вылечить меня? Только вот никак не разберусь, в чём суть моей болезни.