Превратности судьбы

Алет помог другу усадить в кресло нежданную гостью и опрометью бросился на кухню. Пока друг ходил, Миша позволил бывшей пленнице мастера отпить немного чудесной воды. Это, к его радости и облегчению (уж слишком плохо выглядела девочка после обратного превращения, будто того и гляди грохнется в обморок), придало Дине сил, у неё на щеках даже появился румянец. Вот вернулся и Алет со стаканом воды. Девочка жадно выпила воду и лишь после этого заговорила:

— Спасибо. Без вас я навсегда бы осталась ласточкой.

— Но как ты вообще смогла обратиться? Парни говорили, что на озере ты не была, — Миша присел на стул, повернув его спинкой к себе. Алет расположился на диванчике у двери, внимательно прислушиваясь к их разговору, но делая вид, что читает.

— Я сбежала благодаря тебе, — в её необыкновенных глазах читалась искренняя признательность. — Дядя вернулся сам не свой, буквально рвал и метал. Перебил в гневе весь запас своих зелий, сжёг какой-то платок, кинул в печь свою книгу заклинаний. Я никогда его таким безумным не видела. Утром он слёг. Я слышала, как он послал Кирилла в погоню. Он приказал убить тебя, — она поёжилась, будто от холода. — Дима и Вова тоже слышали. Они заставили Кирилла поклясться, что он не причинит тебе зла.

— Я знаю, — кивнул Миша, ярче прежнего чувствуя благодарность к друзьям.

— Ночью у дяди началась горячка. Он бредил, — несмотря ни на что, в её голосе прозвучала тревога. — Из его отрывочных фраз я поняла, что случилось на озере. А ещё он всё говорил: «Лучше бы он забрал браслет». Я знаю, сам он никогда не смотрелся в то зеркало, но он может превращаться в ворона. И тогда до меня дошло — он делает это с помощью браслета!

— И ты стащила его? — не удержался от вопроса Алет.

— Да, я надела его, — смутившись, призналась Дина. — И улетела.

Затем по её личику пробежала тень:

— Но я сглупила. Тёмные вещи высасывают силы, и я этого не учла. Мне всё сложнее было сопротивляться, и я не могла избавиться от него.

— А как тогда его использовал мастер?

— Не знаю, — честно ответила девочка. — Я думаю, — она замялась, но всё-таки продолжила свою мысль, — что дядя заключил сделку. Ему браслет подчинялся, а всех остальных должен был навсегда превратить в какую-нибудь птицу.

— Что за сделку? — затаив дыхание, спросил Миша, сознавая, что вплотную приблизился к разгадке тайны оборотней.

— Понимаешь, мой дядя Конрад у нас в деревне занимался изучением тайных знаний. Он верил, что наш народ обладает реальной магией, просто за многие века люди забыли, как ею пользоваться. Он целыми днями копался в древних свитках, искал ответы на свои вопросы. Он так увлёкся своей идеей, что перестал интересоваться окружающим. И вот когда моего отца избрали старостой, он вдруг заявился к нам и стал нести, как мне тогда показалось, полную чушь. Он сказал, что ему во сне явился морок, лица которого он не разглядел, и велел идти далеко в тайгу, к какому-то озеру, где дядя якобы получит силу и ответы на терзающие его вопросы. Отец попытался его вразумить, но дядя его не слушал. Он был одержим. Он ушёл.

— И похитил тебя?

— Нет. Не в тот раз, — пояснила недоумённым парням девочка. — Я отмечала пятнадцатилетие в роще светлячков вместе с подругами. Было весело, но жарко. Я спустилась к реке. На берегу, на большом камне, лежала коробочка, на ней было моё имя. Я подумала, что это от какого-нибудь мальчика, — она покраснела. — Конечно, я открыла подарок. Внутри оказался порошок сон-травы. Я узнала его запах, но было поздно. Очнулась я в какой-то жалкой лачуге…

— Это было уже на болоте? — уточнил Миша.

Дина кивнула.

— Я испугалась. А потом увидела дядю. Он сильно изменился: постарел, волосы поседели, кожа потемнела, будто прошёл не месяц, а лет тридцать, не меньше. Я сперва его и не узнала. Он рассказал, что встретился с призраком, что тот дал ему дары и что морок согласен также одарить и меня. Мне стоило лишь захотеть, но я чувствовала, что это неправильно. Его магия была мерзкой, словно грязь. Он так был захвачен новой силой, что не видел, насколько скверная у неё природа. Он не способен был по моей просьбе вырастить цветок, он раздражался, и всякий раз у него выходили лишь тернии и лианы. Когда я отказалась идти к призраку, он рассердился. Я никогда раньше не слышала от него таких отвратительных слов, — у эльфийки выступили слёзы, но она их нервно смахнула и продолжила, — Он сказал, что раз так, то я никогда не выйду из этого дома.

— А ты пыталась? — усомнился Алет.

— Да, но каждый раз, стоило мне дойти до стола, как ноги мои опутывали лианы, и я не могла пошевелиться. Со временем дядя стал приводить в дом вас, своих учеников, — взглянула она на юного хозяина замка. — Каждый раз повторялось одно и то же: сначала новичок довольно долго жил в доме, выполнял поручения по хозяйству, затем дядя отводил его на озеро. Кто-то возвращался, кто-то — нет. Я же не покидала своей комнаты и доступной мне территории. Дядя запретил мне с вами общаться, грозился, что иначе я вообще не смогу выйти из чулана.

— Но ты предупредила меня, — напомнил Миша.