Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни

– Но, разумеется, взаимодействие с Православной Церковью для нас очень важно. Со своей стороны, должен сказать, что нас радует, что это взаимодействие расширяется. Особенно радует, – тут Егоршин, лучезарно улыбаясь, посмотрел на отца Виктора, – деятельность, которую отец Виктор развернул… Очень у вас, Владыка, достойный священник в нашей республике, очень много делает… Проекты, социально значимые, культурно значимые, их за последние годы стало намного больше, во многом благодаря отцу Виктору. Мы этими проектами очень довольны. Вот, например… – Егоршин запнулся. Примеров вроде было немало, про какой-то из них он читал в докладной записке, поданной ему накануне встречи, но сейчас забыл.

Евсевий продолжал кивать. Неловкую паузу, повисшую в тиши старого, огромного номенклатурного кабинета, весьма непринужденно нарушил отец Виктор:

– Юрий Никитич, со своей стороны могу указать на планируемые археологические исследования по ряду церковных памятников. Очень важно, что ученые будут работать в контакте с благочинием… – тут архиерей начал внутренне закипать. «В контакте с благочинием! Не с епархией! Ишь, каков!» – гневно размышлял он, внешне, однако, сохраняя почти эталонное спокойствие.

– …Большое значение имеют, например, археологические и архивные исследования по Одигитриевскому собору. Он важен и для Церкви, и является также очень важным историко-культурным памятником – значимой достопримечательностью Кыгыл-Мэхэ.

Евсевий ожидал, что Егоршин будет крайне недоволен подобного рода непрошеной ремаркой. Но случилось странное: хотя и было видно, что президент сей подсказкой недоволен, но его это особо не задело, и он вполне спокойно проглотил легкий, чуть ли не покровительственный тон Джамшадова.

– Спасибо, отец Виктор! – только и сказал Егоршин. И, наконец, вспомнил, о чем хотел сказать:

– Да, к вопросу о социально значимых проектах… – тут он уже обращался к Евсевию, при этом явно что-то пытаясь вспомнить. – Вот, отец Виктор очень значимое, большое дело делает: открыл приют для сирот при своей церкви.

– Ну, полноценного приюта еще нет, – скромно ответил Джамшадов. – Мы всего лишь помогаем нескольким детям, которые живут при нашем храме. Но мы собираемся его открыть в ближайшем будущем.

– И мы всемерно готовы вам в этом помогать! – сказал Егоршин. – В том числе оказывать и материальную помощь… В определенных пределах.

– Мы очень благодарны, что вы так хорошо понимаете нужды Церкви и так благожелательно откликаетесь на наши просьбы, – вступил наконец в разговор Евсевий. Собственно, Джамшадов с президентом могли бы прекрасно общаться и без него, но дальнейшее молчание переставало быть просто нелепым, становясь откровенно комичным.

Теперь кивал головой Егоршин – кивал важно, снисходительно улыбаясь.

– Со своей стороны, я обещаю уделять, – архиерей чуть запнулся, набирая воздуха в грудь, – максимум внимания Тафаларскому благочинию нашей епархии. Как вам известно, наша епархия охватывает сразу два субъекта Федерации… И, конечно же, мне очень приятно слышать, что вы так высоко оцениваете дела нашего Тафаларского благочиния.

Евсевий, быть может, не был тонким психологом, но определенной наблюдательностью обладал. Да и не нужно было быть тонким психологом для того, чтобы заметить, что Егоршин несколько скис при упоминании «двух субъектов». Примерно на такую реакцию Евсевий и рассчитывал, но подчеркнуть единство епархии считал необходимым. Теперь же, после обозначения принципиальной позиции, он решил как-нибудь подсластить пилюлю, предложенную президенту.

– Мне было очень приятно узнать о том, какую большую помощь оказывают Тафаларскому благочинию и власти, и ученые, и бизнесмены. Со своей стороны, как правящий архиерей, я хотел бы выразить лично вам, Юрий Никитич, свою глубокую благодарность за все, что вы делаете, – медленно, чинно произнес Евсевий.

Егоршин с Джамшадовым слушали молча, по видимости – почтительно, но явно безо всякого интереса. Егоршин улыбнулся, как бы смущенно (хотя, как и всякий чиновник высокого ранга, давно уже не смущался ни публичных похвал по своему адресу, ни даже откровенной лести).

Посчитав, что разговор дипломатически выровнялся, архиерей решил перейти к тем вопросам, которые его действительно занимали.

– В настоящее время, Юрий Никитич, в нашей епархии, – услышав в очередной раз про «нашу епархию», президент чуть скривился, но Евсевий этого не заметил, – нужно еще очень многое сделать. Например, сейчас вот у вас, в Тафаларской республике, нам передали Спасо-Преображенский монастырь…

Тут произошло нечто, для архиерея неожиданное. Егоршин, до того явно не проявлявший к речам Евсевия никакого интереса, очень оживился.