Прежде, чем их повесят

— Болота, — пробормотал Логен, медленно покачивая головой.

— И хуже того. Эти бесплодные земли прорезает извилистая долина реки Аос, величайшей из всех рек во всём Земном круге. Нам придётся её пересечь, но осталось лишь два моста — один в Дармиуме, что есть наша лучшая возможность, а другой в Аостуме, в сотне миль ещё дальше на запад. Есть и броды, но Аос могуч и течение быстрое, а долина глубока и опасна. — Длинноногий цокнул языком. — И это всё ещё до того, как мы доберёмся до Изломанных гор.

— Высокие, да?

— О, чрезвычайно. Очень высокие, и очень опасные. Их назвали Изломанными за крутые утёсы, за рваные ущелья, за отвесные обрывы. Ходят слухи, что есть переходы, но все карты, если такие когда и были, утеряны давным-давно. А когда мы разберёмся с горами, то сядем на корабль…

— Ты собираешься тащить корабль через горы?

— Наш наниматель уверяет, что мы сможем раздобыть корабль по ту сторону, хотя я и не знаю как, поскольку та земля почти совершенно неизведанная. Мы поплывём на запад, до острова Шабульян, который, как говорят, поднимается из океана на самом краю мира.

— Говорят?

— Слухи — это всё, что о нём известно. Даже в прославленном ордене навигаторов я не слышал ни об одном человеке, который заявлял бы, что ступал на этот остров, а братья моего ордена известны своими… не вполне обоснованными притязаниями, скажем так.

Логен медленно почесал лицо, жалея, что раньше не спросил у Байяза об их планах.

— Похоже, путь будет долгим.

— На самом деле сложно представить себе более отдалённый пункт назначения.

— А что там?

Длинноногий пожал плечами.

— Тебе придется спросить нашего нанимателя. Я отыскиваю маршруты, а не причины. Идём за мной, мастер Девятипалый, и умоляю, не медли. Нам нужно многое сделать, если мы собираемся выступать в роли торговцев.

— Торговцев?

— Это план Байяза. Торговцы часто рискуют путешествовать к западу от Халциса, до Дармиума или даже до самого Аостума. До сих пор это большие города, и сильно отрезаны от остального мира. Прибыли, которые можно выручить, возя туда иностранные предметы роскоши — пряности из Гуркхула, шелка из Сулджука, чаггу с Севера — астрономические. Да что там, можно за месяц утроить вложения, если выживешь! Такие караваны обычное дело, и конечно, все они хорошо вооружены и защищены.

— А что насчёт разбойников и грабителей, которые бродят по равнинам? Разве они не охотятся на торговцев?

— Конечно, — сказал Длинноногий. — Должно быть, есть и другая опасность, от которой нас должен оберегать этот маскарад. От той, которая грозит непосредственно нам.

— Нам? Ещё одна опасность? Нам тех, что ли, мало? — Но Длинноногий уже шагал далеко и не слышал.

Как минимум в одной части Халциса величие прошлого ещё не полностью угасло. Зал, в который их проводили стражники — или похитители, — был поистине выдающимся.

По каждой стороне гулкого помещения шли два ряда колонн, высеченных из отполированного зелёного камня с блестящими прожилками серебра, высоких, как деревья в лесу. Потолок высоко наверху был раскрашен в глубокий сине-чёрный цвет и усеян множеством сияющих звезд, а созвездия были вычерчены золотыми линиями. Пространство перед дверью заполнял глубокий бассейн тёмной воды, идеально спокойный, всё отражающий. Ещё один тенистый зал под ногами. Ещё одно ночное небо в глубине.

На высоком помосте в дальнем конце помещения на диване лежал, развалившись, имперский легат. Стол перед ним был завален деликатесами. Легат был огромным мужчиной, тучным и круглолицым. Его пальцы, отягощённые золотыми кольцами, выхватывали избранные кусочки и отправляли в рот, а глаза следили, не отрываясь, за двумя гостями, или за двумя пленниками.

— Я Саламо Нарба, имперский легат и правитель города Халцис. — Он пожевал, а потом выплюнул оливковую косточку, которая улетела на блюдо. — Ты тот, кого зовут Первым из Магов?

Маг склонил свою лысую голову. Нарба поднял кубок, держа его ножку двумя толстыми пальцами, сделал глоток вина, медленно покатал во рту, глядя на них, и проглотил.

— Байяз.

— Тот самый.

— Хмм. Я не хотел никого обидеть. — Тут легат взял крошечную вилку и наколол ею устрицу из раковины, — но ваше присутствие в этом городе касается меня. Политическая ситуация в городе… изменчивая. — Он взял кубок. — Даже изменчивей обычного. — Отхлебнул, покатал, проглотил. — Меньше всего мне нужно, чтобы кто-то… нарушал равновесие.

— Изменчивей обычного? — спросил Байяз. — Я думал, Сабарбус всех, наконец, успокоил?

— Успокоил, под каблуком сапога, на время. — Легат оторвал горсть тёмных виноградин с ветки и откинулся на подушки, забрасывая ягоды в рот одну за другой. — Но Сабарбус… умер. Говорят, яд. Его сыновья, Скарио… Голтус… переругались из-за его наследства… а потом пошли друг на друга войной. Исключительно кровопролитной войной, даже для этой истощённой земли. — И он сплюнул косточки на стол.