Прежде чем иволга пропоет

Под босыми ступнями пружинил влажный песок. Бабкин огляделся, не желая смущать окружающих семейными трусами в елочку, а если уж быть честным, не желая смущаться сам.

– Неглерия Фоулера, – кротко сказал Макар, наблюдая за ним.

– Переведи!

– Это название очень любопытного паразита. – Илюшин окинул озеро мечтательным взглядом. – Обитает в пресных водоемах, очень оживляется, когда вода нагревается выше двадцати пяти градусов.

– Присосется – оторву, – пообещал Бабкин и шагнул в воду. Постоял, наблюдая за мальками.

– Неглерия – это амеба. Она не присасывается, а попадает в человека через нос и оттуда пробирается в ткани мозга. Там начинает активно развиваться, размножаться – в общем, обживать хозяйскую голову. В результате – жуткие головные боли, отмирание тканей, внутреннее кровотечение.

– Ты ее только что придумал? – поинтересовался Сергей.

– В подавляющем большинстве случаев попадание неглерии в организм приводит к смерти носителя, – печально сообщил Макар.

– Врешь как дышишь!

– Выживает около трех процентов зараженных. Протокола лечения не существует.

– Нет здесь никакой амебы!

– Стоит насторожиться, если в течение двенадцати часов после купания ты заметишь у себя светобоязнь, судороги и спутанность сознания. Затем – кома и мучительная смерть.

Илюшин замолчал. Сунул руки в карманы, удовлетворено покачиваясь с пятки на носок.

Сергей обернулся и мрачно посмотрел на него.

– Вода не прогрелась до двадцати пяти.

– Ты не меня убеждай, а неглерию, – посоветовал Макар. – Я-то к тебе в мозги через нос не полезу.

– Да ты отовсюду ко мне в мозги лезешь! – Бабкин, стараясь не поднимать брызг, выбрался из воды на берег. – Если я сейчас выясню, что ты мне наврал, я тебя обратно в Москву не повезу, понял? Богом клянусь, Макар!

Илюшин широко улыбнулся.

– «Четыре сыра», «Маргариту», «Пепперони», «Гавайскую», – перечислил он. – И что-нибудь с креветками.

– Я стал лучше понимать этого мужика, который отказался с тобой разговаривать, – проворчал Сергей, собирая с кустов свою одежду. – Он, может, в эту глушь забрался как раз затем, чтобы две недели спокойно молчать.

– Может быть, может быть, – задумчиво сказал Илюшин.

Бабкин перевел взгляд на коттедж, где жили дети, и ему показалось, что кто-то быстро отступил от окна в глубь комнаты.

Спустя еще пару часов Сергей думал, что, может, наябедничать родителям было не такой уж плохой идеей.

Едва он вернулся в коттедж, дети прилипли к нему и не оставляли в покое. Они заставили его натянуть между деревьями сетку и устроили подобие волейбола. Правила менялись каждые пятнадцать минут. Бабкин подавал еле-еле, но спустя час без сил повалился на траву, измученный не столько темпом игры, сколько постоянным страхом случайно прибить кого-нибудь из них мячом.

– Перерыв!

Дети уселись рядом.

– Слушайте, а вот вам загадка, – начал Сергей, надеясь, что до Илюшина никогда это не дойдет. – Что делает слон, если ему нечего делать?

– Слоняется, – подумав пару секунд, ответил Егор.

– Что?

– Сло-ня-ет-ся.

– Ты знал? – подозрительно спросил Бабкин. – Где-нибудь раньше слышал?

Мальчик пожал плечами:

– Да вроде нет. Но это же просто. Для малышей загадка.

– А вот я не додумался, – со вздохом признался Бабкин и стал смотреть в небо.

Слоняется. Ерунда какая. В духе Илюшина, впрочем…

– А вы правда частный сыщик? – спросила Стеша. – Как Калле Блюмквист?

Бабкин, разглядывавший облака, удивленно приподнял голову и обнаружил, что его сверлят две пары темных глаз. Дети походили на хамелеончиков в ожидании мухи: они сидели, замерев, но в любой момент были готовы к броску. Ему пришла в голову не самая приятная мысль: вся их предыдущая возня была только прелюдией к этому разговору.

– Кто вам такое сказал?

– Вопросом на вопрос не отвечают!

– Это невоспитанно!

– Ладно, я правда частный сыщик, – сдался Сергей.

Они переглянулись. Мордашки у обоих сделались очень серьезными.

– Тогда вы нам поможете, – сказал Егор.

И это был не вопрос.

Внутренний голос Сергея твердо сказал, что ему не нужно связываться с детьми, последнее дело – поддержать в них надежду, будто он годится на роль взрослого, которому они могут доверять свои глупые тайны. Маленькая врушка, подслушивающая на деревьях, – вот их идеальный компаньон, а не хмурый уставший мужик сорока с лишним лет.

Несколько секунд он был близок к тому, чтобы молча встать и уйти.

Но в нем, против его воли, проснулось уважение к ним. Они составили план, они выманили его из дома. С ежом им повезло, но если бы не еж, придумали бы что-нибудь другое. Игра была проверкой, теперь Сергей это понимал: похоже, они наблюдали, как он умеет взаимодействовать, не сорвется ли на них, не начнет ли браниться. Мячи, летевшие ему в голову, и некоторые их поступки и словечки теперь предстали тем, чем и были с самого начала: провокацией. Испытанием.

Его проверяли на прочность и признали годным.

Брат и сестра серьезно подошли к делу. А Бабкин уважал серьезный подход.

Он сел, с тоской обернулся на дом, где Илюшин наверняка дрых сном праведника.

– Рассказывайте, – со вздохом разрешил он.