Прежде чем мы проиграем (СИ)

Он чувствовал, как что-то начинает щекотать нервы и не даёт прийти в себя, сдержать вспышку гнева, успокоиться и оставить это. Ведь ничего страшного не произошло и уже не могло произойти — Гермиона полностью доверилась ему и больше не врала, — но что за чёрт не позволял остановиться?

— Я сказала тебе правду, ты её услышал и…

— Да, я её услышал, — согласился он, ядовито улыбнувшись, — только отвратительно то, что близость со мной заставила тебя сделать это.

Её глаза округлились, а затем вспыхнули обидой, сама она поднялась со стула и дрогнувшим голосом отозвалась:

— Что ты несёшь? Причём здесь?..

— Может мне следует повторить, и ты скажешь ещё что-нибудь интересное, что скрывала от меня?

Он схватил её за грудки и притянул к себе, пронзая насквозь вспыхнувшими гневом и появившейся жаждой в глазах.

— Том, тебе нужно успокоиться и… — умоляющим тоном начала она, не сопротивляясь встряхнувшим её рукам, прекрасно зная, что это бесполезно.

А он не мог остановиться.

Внутри что-то протяжно рычало, заставляя звереть, а вонзившиеся в него когти изнутри, казалось, раздирали плоть и подогревали желание разодрать также и Гермиону.

Он резко крутанул её в сторону дивана, вцепился в шею и притянулся к пересохшим губам, прошептав:

— Если я сказал, что мне нужно говорить всё, значит, мне нужно говорить всё.

Его пальцы сдавили тонкую кожу, заставив Гермиону тихо вскрикнуть.

Но она не растерялась. Её дрожащие руки поднялись к нему, мягко коснулись шеи, а взгляд выразил полную сосредоточенность на нём, — он заставил его остановиться и завороженно наблюдать за ней, за её блеском в зрачках, и успокаиваться от тепла нежных рук, что медленно спустились к плечам и остановились, слабо сжимая их через рубашку.

— Не нужно насилия, Том, — тихо и прерывисто произнесла она, понимая, что смогла заострить на себе внимание. — Я и так дам всё, что ты попросишь.

Гермиона просунула руки ему за спину и притянулась на цыпочках к тонким губам, затем повернулась к ним щекой и шумно выдохнула в шею.

Том заколебался, нащупав грань, где проходит самообладание между рассудком и звериным инстинктом. С одной стороны хотелось броситься в пропасть и подчиниться зверю, бушующему внутри, а с другой — полностью контролировать себя.

Он уткнулся ей в волосы и шумно выдохнул, закрыв глаза, отвечая тем же теплом, что и она давала ему.

— Я не знал, как остановиться, — как извинение произнёс он, наконец, чётко расслышав свой голос среди царапающего гула.

Гермиона медленно отстранилась и неуверенно улыбнулась, закусив нижнюю губу, затем как можно спокойнее произнесла:

— Я ничего не скрываю от тебя, Том. Об этом я узнала накануне и не успела тебе рассказать. Вспомни сам: жучок для Снейпа, подслушанный разговор с Дамблдором, а потом ночной налёт к Руквуду, а когда были здесь… ты попросил ничего не говорить до утра.

— Принеси шоколад, — только и сказал он, кивнув на стол.

Гермиона отвернулась, подошла к столу и взяла два стаканчика, один из которых протянула ему.

— Иди, ешь.

— Кусок в горло не лезет, — призналась она, обеспокоенно рассматривая Тома, отчего он почувствовал невидимое тепло и заботу, тонко рвущиеся в его сторону.

Он слабо усмехнулся и сделал глоток, — не одной ей в горло кусок не лезет.

— Я знаю, чем это вызвано, Том, — спокойно начала Гермиона, дёргая его за запястье в сторону дивана — они оба сели — и продолжила: — Ночью ты отказался это обсуждать, лишь потому что не знаешь, что предпринять и как поступить. Ты в растерянности. И это приводит тебя в бешенство.

— Тогда не стоит лишний раз напоминать мне то, что приводит меня в бешенство, верно? — подняв уголок губ, отозвался он и достал сигарету.

— Есть ещё кое-что, — с неуверенностью отозвалась Гермиона. — Твоя сущность, как никогда, проникла к моей и позволила полностью ощутить весь спектр твоих эмоций. Понимаешь, о чём я говорю?

Том нахмурился, сообразив над одной догадкой, которую та слово в слово озвучила:

— Стать тобой.

— Я уже думал над этим, — почти незаметно кивнул он, затягиваясь дымом. — И каково это, расскажешь?

Гермиона хмыкнула, посмотрела на свои ладони и снова подняла голову на Тома.

— Необычно. В какой-то момент мне показалось, что я стала тобой, посмотрела на всё твоими глазами и ощутила… хм… вседозволенность?

Том не сдержал смешка.

— А что ещё?

— На тебя магия действует сильнее, чем на меня.

— Потому что на меня действует именно магия, которая желает забрать своё, сидящее в тебе. А у тебя влюблённость, которая срывает тебе крышу, — легко объяснил он, не упуская из виду любую реакцию на его слова.

Гермиона вскинула брови и насмешливо спросила:

— Значит, ты по-прежнему утверждаешь, что я лишь твой соучастник?

— Нет, но утверждаю, что тебя уносит от меня целиком, — ответил Том, сверкнув озорным взглядом, и, увидев, что та собирается возразить, добавил: — Если бы ты не влюбилась, мой крестраж не смог бы активироваться и перетащить меня сюда, так что не спорь.

— Если бы ты не был мною хотя бы заинтересован, то твоя магия тебя так не пытала бы, — отпарировала Гермиона.

— С чего ты взяла?