Прежде чем мы проиграем (СИ)

Том меланхолично обнял себя за плечи, опустил голову вниз, не обращая внимания на то, как беспорядочно уложенные кудри падают в глаза, и опустил веки, вспоминая всё то, о чём думал последние пару месяцев. Он снова думал о Долохове, об его осведомлённости, о том, в каком состоянии сейчас находится политика Волан-де-Морта, о падении министерства, о смерти Альбуса Дамблдора и о побеге Гермионы из родительского дома. На самом деле за такой короткий срок столько произошло событий, что каждый день можно было отмечать на страницах календаря и подписывать по датам, но почему-то все эти дни казались одним огромным чёрным днём, в котором всё замерло и затухло.

Впервые Том подумал о том, почему решил разладить отношения с Волан-де-Мортом. Какой была бы реальность, если бы он попросту помог убить мальчишку, поспособствовал свержению власти, убил бы Дамблдора и остался рядом с будущим собой? Он боялся за Гермиону? Уверен, что Волан-де-Морт наверняка бы оставил всех интересующих личностей, как живых игрушек в качестве награды за содеянное. Гермиона явно осталась бы подле него, но такой ли она осталась бы? Разве ему важно было бы, какие жизненные муки сжигали бы её после того, как Волан-де-Морт победил? Она же осталась бы рядом, привязанная навсегда, пусть и не вольная, но наделённая магией, от которой Том сходил с ума!

Так что же мешает ему сделать именно так?

Думая о другом мире, в котором победил тёмный маг, Том ощущал пустоту и что-то ужасно липкое и отвратительное, как болотная тина. Ему до глубины души было неприятно понимать, что это его будущее и как низко пришлось пасть. Он вспомнил, как хотел сверкать, и на фоне остальных ярко и очаровательно выделяться, но вместо этого сошёл с ума, утратил все полезные врождённые качества, которыми наделила сама природа, и стал одержимым, невыносимым и кошмарным.

Сердце сжималось при мысли о том, что его ждёт, если он не справится с возложенной задачей в петле и в этот раз. Он не хотел становиться тем, кого видел ранее наяву и сейчас в кошмарах.

Он хотел остаться собой.

Распахнув глаза, Том резко поднялся на ноги, схватил письмо и ещё раз прочитал последнюю строчку, в которой говорилось о какой-то волне поттеровского дозора. Что это за шифр и чем он ему поможет?

Он посмотрел на щель в открытом окне, задёрнутое шторами, прошёл к нему и озабоченно принялся разглядывать плотную ткань, которая волной стелилась вниз.

Что может быть волной?

Простояв так несколько минут в глубокой задумчивости, Том отошёл от окна, поворачиваясь к нему спиной, и только сделал шаг, как услышал громкий стук о стекло.

Резко обернувшись и выдернув палочку из кармана, он взглянул расширенными глазами на подоконник, из-за шторины которого выглядывало что-то перьевое. Осторожно подойдя, Том отдёрнул шторку и увидел сову, которая ухнула, выронив пергамент на подоконник, и, взмахнув крыльями, вылетела на улицу.

Сердце громко забилось в груди, — это что ещё за сюрпризы?

Том навёл палочку на записку, проверил на наличие какой-либо магии и, убедившись, что всё чисто, осторожно поднял и раскрыл пергамент.

9:07, Министерство магии, каминный зал, второй проход.

Риддл узнал бы из тысячи почерк Антонина Долохова.

***

Всё случилось, как в замедленной съёмке.

Том пробрался в министерство магии за десять минут до назначенного времени, спрятал волшебную палочку в рукав и натянул воротник чуть ли не на глаза, уткнувшись в свежую газету, которую с благодарностью принял от какой-то пухлой женщины, предлагающей всем почитать новости. Облокотившись у стены гостевого зала между каминными проходами и вестибюлем магического министерства, где проверяли на подлинность волшебников, забирая волшебные палочки для регистрации, Том пристально стал следить за всеми появляющимися магами, стараясь не упустить того, кто назначил тут встречу.

За последний месяц Тому пришлось признать и убедить себя, что Антонин Долохов не мог быть предателем, и полученное письмо стало ещё одним подтверждением, ведь, если сова нашла его довольно легко, чтобы отдать послание, то сам Долохов нашёл бы его в два раза быстрее при необходимости. Однако тот даже ни разу не заявился в квартиру, о которой он точно знал, а значит просто не мог выдать себя и вёл идеальную жизнь в стане Волан-де-Морта, чтобы никто даже не посмел уличить его в связи с Риддлом. Наверняка все прекрасно помнят, как Антонин несколько месяцев очень любезно носился с пареньком, поэтому он сделал всё так, как было правильнее: не выдавал себя ни при каких обстоятельствах.

И эта записка, как свежий глоток воздуха.

Том забыл даже про утреннюю тошноту, взял с собой всё необходимое и пришёл сюда.

До назначенного времени оставалось четыре минуты, но кругом продолжалась обычная суета из спешащих людей и летающих бумаг. Почему именно министерство? Неужели здесь что-то должно произойти?

Две минуты.

И словно ответом на вопрос, прозвучавшем в голове, где-то поверх привычного шума суеты появились какие-то новые звуки из глубины вестибюля, где шныряло не менее восьми десятков волшебников.