Прежде чем мы проиграем (СИ)

Долохов показывает плутовскую улыбку, от которой хочется отвернуться в смущении, но Гермиона сдерживает себя, лишь поджимает губы и согласно прикрывает веки.

— Обо всём остальном узнаешь от меня в прошлом. Уверен, все детали вы хорошо продумаете. А теперь ещё кое-что важное…

Антонин запустил руку в карман пальто и достал оттуда увесистый мешок.

— Здесь очень приличная сумма по тем временам — с этим мешком ты не будешь знать нужды ни в чём, только не строй из себя пафосную леди — Риддла это явно оттолкнёт…

— Я уже знаю, кем мне прикинуться, — Том дал подсказки.

— Хорошо, — кивает Антонин и вкладывает мешок в ладонь Гермионы, которая, в свою очередь, прячет во внутренний карман пальто.

— Что-то ещё?

Антонин некоторое время молчит, пристально всматриваясь в изменившиеся обсидиановые глаза, затем показывает лёгкую улыбку и качает головой.

— Думается, Риддл тебя подготовил лучше, чем ожидал.

— Может быть, вы не ожидали этого? — усмехается Гермиона, и её лицо разглаживается.

— Может быть, — в ответ дарит ей безоблачную улыбку Антонин и продолжает: — Чтобы исчезнуть из этого мира, тебе всего лишь стоит надеть кольцо — твоё соприкосновение с частью души вышвырнет к Риддлу, потому что здесь не может оставаться его крестраж.

— И это всё? Так просто? — с недоверием спрашивает Гермиона.

— Тебе мало было трудностей? — усмехается Долохов, отступая к столу, чтобы схватить стакан с огневиски.

Она ничего не отвечает, достаёт из кармана перстень и принимается внимательно изучать его, как вдруг в голову приходит вопрос, ответ на который ей захотелось получить.

— А что станет с этим миром?

— Полагаю, исчезнет, — легко отзывается Долохов и с насмешливой улыбкой прислоняет стакан к губам. — Удачи, Гермиона.

Та тяжело вздыхает, смотрит сначала на Антонина, затем на Руквуда, который, поймав её взгляд, тут же произносит:

— У меня есть к тебе просьба.

Гермиона приподнимает бровь, показывая готовность выслушать.

— Найди мою сестру — её зовут Астрид. Сделай так, чтобы её ничто никогда не связывало с Риддлом, — серьёзно произносит Август и через мгновение как-то проникновенно добавляет: — Прошу тебя.

Гермиона выдерживает взгляд, полный надежды, и согласно кивает.

— Я сделаю всё, что смогу, мистер Руквуд. К тому же вы уже просили об этом Тома — я это запомнила.

Тот кивает, и она снова смотрит на Долохова, который немного отвернулся, словно ему неловко слушать их разговор, опускает взгляд на перстень и шёпотом произносит:

— Тогда до встречи в новом мире.

— В старом мире, — с насмешкой поправляет Антонин и с глухим стуком ставит на стол стакан.

Под пристальным взглядом двоих мужчин Гермиона нанизывает на палец кольцо, и в тот же миг ей кажется, что потолок и стены комнаты буквально обрушиваются на неё, а сама она резко проваливается вниз, сквозь растекающийся под ногами пол.

Мир стремительно гаснет, словно в нём выключили свет. Её сдавливает холодная пустота, в которой Гермионе приходится таить дыхание и жмурить глаза, затем какая-то воронка захватывает её за ноги и устремляет в нескончаемую бездну. Полёт слишком захватывающий, слишком долгий — ей кажется, она начинает бороздить вечность со скоростью света сквозь мрак в вакуумном пространстве, пока что-то не щёлкает в груди, сдавливая до ужасающей боли, и наконец что-то толкает её в спину и вышвыривает на открытое пространство.

С закрытыми глазами она чувствует под ладонями шершавую поверхность мокрого асфальта, судорожно цепляется подушечками пальцев и издаёт тяжёлый хрип, жадно вдыхая холодный февральский воздух. Она приоткрывает веки, дрожит ресницами и понимает, как невыносимо кружится голова — едва различающиеся в глазах серые мокрые листья рябят и плывут перед глазами, превращаясь в густую серую краску. В следующее мгновение кажется, что сейчас её вывернет наизнанку, но почему-то рвотный рефлекс неожиданно притупляется, и охватившая тело боль отступает, выпуская из щупалец бездны и круговорота времени.

Гермиона шире приоткрывает глаза, приподнимает голову и машинально поправляет сбившуюся набок шляпу. Найдя в себе силы приподняться, она отталкивается от мокрого асфальта и оглядывается.

Перед ней раскинулся красивый зимний сад с оголёнными деревьями, невысокими кустарниками и пролегающими между ними аллеями, усыпанными мокрыми прошлогодними листьями. Подняв голову к небу, она разглядывает тяжёлые антрацитовые тучи, стремительно и безжалостно заволакивающие оставшиеся просветы, — скоро должен начаться то ли снег, то ли дождь.

Гермиона тяжело переводит дыхание, понурив голову и на несколько мгновений прикрыв глаза.

Получилось! Кажется, у неё получилось!

Только искренняя радость не пронизывает насквозь, а снова врезается в высокие чертоги растерзанной души, не пропуская внутрь, где в полной власти царят покой и темнота.