Прежде чем мы проиграем (СИ)

От услышанного его полоснула ярость, словно плёткой. Значит, какая-то ведьма произнесла пророчество, часть которого услышал Северус Снейп, причём совсем не важную часть!.. доложил об этом Волан-де-Морту, и тот пошёл воплощать это пророчество в жизнь, пытаясь убить мальчика, но вместо этого отметил его равным себе! И теперь Волан-де-Морт, не снеся в себе мысль, что может быть кто-то могущественнее его, неосознанно пытается воплотить в жизнь вторую часть пророчества — убить Поттера. Парадокс ситуации в том, что Поттер по его же неосторожности стал обладать какой-то силой, сравнимой ему, а значит, шансы на истребление друг друга у обоих были равны.

Том откинул голову назад на спинку дивана и перестал дышать от мысли, что Гермиона знает его секрет о крестражах. Более того, об этом знал и Поттер, и… Дамблдор. Из рассказа Гарри Гермионе Том вспомнил, что старик дал задание допросить Слизнорта, и если тот расколется и выдаст смысл разговора, то Поттер будет знать не только о существовании нескольких кусочков души, но и реальное их количество. Невесёлый смех хотел вырваться от того, что он и сам не знает, сколько у Волан-де-Морта сейчас крестражей. Сделал ли он ещё один?

Его ужасно взволновали вопросы, но главным из них был: какая магия сделала Поттера равным Волан-де-Морту?

— Том?..

Он посмотрел на Гермиону таким взглядом, словно не ожидал её здесь увидеть.

— Том! — встревоженно повторила она, взяв его за локоть, но мысли так взрывались, что он практически не ощутил тёплое прикосновение.

— Дамблдор вынюхивает жизнь Волан-де-Морта, надеясь найти крестражи и помочь Поттеру убить его, — медленно произнёс он вслух.

— Да, — тихо подтвердила Гермиона, продолжая взволнованно наблюдать за ним.

Несколько секунд Том молчал и сохранял неподвижность, затем резко подорвался и вскочил на ноги. Гермиона подскочила следом, вцепившись в плащ, заставляя обратить на неё внимание.

— Что ты собираешься делать?! Ты пойдёшь к нему?! Ты расскажешь ему об этом?!

Он сам ещё не решил, что нужно делать, но был уверен, что Волан-де-Морту жизненно необходимо оставить Поттера в покое, пока он не выяснит, какой силой или магией наделил Тёмный лорд мальчика.

— Том! — затормошила его Гермиона, поддаваясь панике.

Тот оттолкнул её, прошёл по щепкам и стёклам к столу, схватил пачку сигарет и зажигалку, пряча в карман. Гермиона попыталась удержать его, чтобы получить ответы на свои вопросы.

— Почему ты так встрепенулся?! Ты же знал, что Дамблдор вынюхивает о жизни…

— Я не знал текст пророчества, — раздражённо отозвался Том и добавил, не глядя: — Лучше не трогай сейчас меня.

Но Гермионе было всё равно. Она снова вцепилась в него, пытаясь преградить путь к выходу.

— Что не так с текстом?..

Том в очередной раз попытался отшвырнуть от себя волшебницу, но та не поддалась, и тогда он сам схватил её за грудки и прошипел ей в лицо:

— Ты меня не слышишь?

Чужое отчаяние и собственная ярость вызвали жесточайший бунт чувств, и вся его сущность захотела подавить ужасные ощущения и насытиться теплом. Он долго сверлил взглядом подавленную Гермиону и решил, что хуже не будет — в конце концов, он же обещал ей награду за ответы.

Том резко притянулся к приоткрытым губам и с готовностью выпустил своё тепло, нещадно обволакивая им Гермиону, тем самым наделяя себя силой и уверенностью. Та медленно обмякла, крепче хватаясь за руки, чтобы не пойти ко дну. Рассудок мгновенно затуманился, уступая место жадности и жестокости чудовища, забушевавшему в груди. Не чувствуя силу, Том грубо отпихнул Гермиону к стене, испытывая страстное желание вытянуть теплеющую жизнь на губах, и властно проник в уста, вдыхая чужое тепло и заставляя отозваться ему. Та судорожно всхлипнула от боли, врезавшись затылком в стену, и поддалась всем манипуляциям. Том в очередной раз не чувствовал, как больно стал сжимать хрупкое плечо, как пальцы уверенно проникли к трепещущей шее, как другая рука вцепилась в волосы, а губы крайне мучительно стали терзать чужие до дрожи в зубах. От свалившихся на голову чувств в форме страстной жестокости, он невольно закусил губу, вызвав болезненный стон и тут же поймав его. Дрожащее тело в руках пробудило странный восторг, напрочь затмевающий сознание. Жадно вдыхая чужое тепло, на задворках сознания он слабо стал понимать, что не может остановиться. Ему вновь захотелось убить Гермиону, высосав весь её жизненный сосуд, и прежде чем его одолела тревожность за потерю источника таких эмоций, Том успел ощутить привкус крови.

Пальцы неохотно разжались, и с глубоким вздохом, дрожа от пробивающей насквозь магии, он отпустил из захвата раненую губу и отвернулся, прижимаясь щекой к пушистым волосам, закрывая глаза.

Вот, чёрт! С этим что-то нужно делать. Единственное, что могло остановить одержимость, это тревожность за потерю этой одержимости. Ещё один замкнутый круг внутри замкнутого круга?

Смешно и злостно.

Том отстранился от Гермионы, медленно выпуская из рук, и тихо произнёс:

— Я сделал, что обещал. На третий день вечером буду ждать здесь.