Прежде чем мы проиграем (СИ)

Том встал со стула, обхватил другой рукой обмякшее тело и заставил подняться. Где-то глубоко внутри пыталась восстать злость от того, что зелье не помогает, а, как оказалось, затормаживает реакцию и подавляет ярость, но жажда магии никуда не исчезла, как это было несколько дней назад, вдалеке от Гермионы. Наоборот, чудовище бесилось и металось, призывая произвести обмен жарящего тепла, выдернуть жизнь и вытянуть энергию, ощущаемую в прикосновении. Том сжал зубы, борясь с приступом одержимости, и встряхнул Гермиону, после чего она подняла на него туманный взор, слабо задрожав в руках, и бессильно уткнулась в грудь, задевая кончиком носа воротник.

Том глубоко вздохнул и на мгновение прикрыл глаза, не ожидая такого поворота событий, прижал сильнее и потянул к дивану. Странное чувство не дало оттолкнуть Гермиону назад, чтобы заставить отцепиться, поэтому вместе с ней он сел, а точнее рухнул, на мягкую поверхность и отстранил от себя, пытаясь сфокусировать размытый взор на ошеломлённых и ничего не понимающих глазах.

— Ты меня слышишь? — как будто со стороны услышал свой голос.

Он пытался держать себя в руках, не поддаваться беснующемуся порыву чудовища и улавливать объективные мысли. Прикосновения плавили, но было терпимо, и спустя какое-то время Том ощутил, что даже приятно.

— Гермиона?

Она медленно запрокинула голову и, встретившись с тёмным взглядом, лениво прошептала:

— Да.

В эту же секунду захотелось обнять её, но Том продолжал оставаться неподвижным, концентрируясь на других мыслях.

— Нам нужно поговорить. Возьми себя в руки, — так же отдалённо от самого себя произнёс он.

— Что ты ещё хочешь узнать? — различил сквозь шум тока и крови.

Наверное, не будь зелья, то Том точно бы сорвался сразу же, жадно наблюдая за приоткрывшимися губами, но пусть не злость, а что-то другое, помогало не предпринимать никаких попыток в погоне за желаемым.

— Расскажи, — медленно продолжил он, — чему Дамблдор учит Поттера?

— Ты уже сообщил Волан-де-Морту о второй части пророчества? — неожиданно спросила Гермиона, сверкнув туманными глазами.

Том слегка приподнял бровь от удивления.

— Тебя это не касается…

— Просто ответь, — ещё тише произнесла она, чуть склонив голову.

Он не понял, как губы изогнулись в усмешке, но изнутри не смог вырваться привычный смех.

— Чему Дамблдор учит Поттера? — с расстановкой продолжил Том.

Зато Гермиона уронила голову и тихо засмеялась.

— Зачем ты спрашиваешь, если знаешь ответ? — успокоившись, отозвалась она, затем подняла медленно голову и добавила: — Он учит, как уничтожить тебя.

— О чём именно Дамблдор успел рассказать? Я знаю о разговоре с Поттером, о воспоминаниях. Какие ещё воспоминания он показывал?

— Том, ты хочешь сделать всё, чтобы Волан-де-Морт победил…

— Перестань, — холодно возразил он, больнее сжав тонкие пальцы. — Просто отвечай на вопросы.

— Ты обманываешь меня. Ты используешь…

И в этот момент Том подал ей свой поток тепла, ощутив, как Гермиона вздрогнула и затрепетала, и как сам стал проваливаться в мягкую бездну, пытающуюся утащить ко дну. Цепляясь за какие-то остатки самообладания, он невольно сильнее сдавил пальцы и прошептал не своим голосом:

— Отвечай. Я дам больше.

Но Гермиона уже второй рукой лениво взялась за мужское плечо и подняла потемневший взор к туманным глазам.

— Зачем ты давишь этим на меня?..

— Ты хочешь Круциатусом?

— Что за бессилие в тебе? — протянула Гермиона, слегка поморщившись, пытаясь координировать движения. — Ты наглотался чего-то?..

— Хотел предложить тебе, но, видимо, с меня достаточно, — слабо усмехнулся Том, наблюдая за ленивым покачиванием головой.

— Что это? Успокоительное?

— Знакомый эффект?

— Да, — протянула Гермиона, пытаясь встряхнуть головой, но вместо этого снова медленно покачала ею.

— Говори же, — выдохнул Том, чувствуя, как нервы вот-вот могут вздрогнуть и лопнуть. — Что из моей жизни знаешь ты и Поттер?

— Приют. Как Дамблдор сообщил, что ты — волшебник, — заворожённо посмотрев в глаза, отозвалась Гермиона.

Тот рассеянно перевёл взгляд в сторону, не понимая, как это связано с желанием обрести бессмертие.

— Зачем он показывал это?

— Чтобы… чтобы Гарри понял, каким ты был с одиннадцати лет, — слабо отозвалась Гермиона, чуть сильнее сжимая плечо.

— И каким я был?

— Самоуверенным, самостоятельным, замкнутым, считающим себя исключительным, — медленно продолжила она. — Тебя не любили в приюте. Ты, кажется, кого-то запугивал, стаскивал чужие вещи и… ты не доверяешь никому, Том.

Тень улыбки проскочила на губах, и он тут же торопливо спросил, предчувствуя, как одержимость собирается перевесить спокойствие:

— А ещё что? Что ещё показывал Дамблдор?

— Были воспоминания о твоей семье. О матери и отце…

— Что в них было? — заинтересованно перебил Том, ещё сильнее сжимая тонкие пальцы, отчего Гермиона поморщилась и ленивым жестом попыталась освободить их, но тот сам ослабил, однако не отпустил.

— Как твоя мать из окна дома наблюдала за Томом Риддлом, гуляющим с какой-то девушкой. Кажется, твой дед заметил это и был ужасно недоволен. Они ругались, её брат насмехался над ней…