Прежде чем мы стали чужими

– Но ты же вернешься.

– Да, но я надеюсь, что тогда у меня будет работа и я сниму нормальную квартиру. Я не собираюсь больше жить в Стариковском приюте.

– Стариковский приют для студентов. Когда ты вернешься, я буду жить в другой общаге, – пробурчала я в подушку.

– Ну так тем более. Зачем тебе таскаться с моим барахлом, если я могу отправить его домой и потом снова забрать? – раздраженно ответил он.

– Тебя не будет всего несколько месяцев. Из-за чего огород-то городить?

– Да, но заранее никогда не скажешь.

Это был не лучший момент для такой фразы.

– Поди сюда, – попросила я. Перекатившись на спину, я раскинула руки ему навстречу. На мне было его любимое платье. Он посмотрел на меня через плечо, и его глаза потеплели. Он кинулся ко мне, улыбаясь своей милой улыбкой, как раньше. Когда он потянулся меня поцеловать, я остановила его за секунду до того, как его губы коснулись моих, прошептав:

– А если бы я попросила тебя, ты бы остался?

Он отшатнулся, скрестил руки на груди и наклонил голову набок.

– А ты бы попросила? – В каждом движении его лица читалось раздражение.

Я лежала там, глядя на него снизу, и чувствовала себя беззащитной, как никогда раньше. Да, я бы так хотела попросить его остаться, но разве я могла быть такой эгоисткой? Если бы я это сделала, стал бы он меньше меня любить, если он вообще любил меня? Я не могла отнять его мечту, чтобы исполнить свою. И не стала бы этого делать. Я не стала бы разрушать то, что он создал.

– Ответь мне, черт возьми. Ты бы попросила меня отказаться от всего?

Я не хотела этого, но мне надо было знать, согласился бы он.

– А ты останешься, если я попрошу?

Он сжал челюсти. Его дыхание стало резким. Он процедил сквозь стиснутые зубы:

– Да. Но я буду ненавидеть тебя за это. Так что давай, попроси меня.

Мне показалось, что он меня ударил. Я заплакала.

– Давай, попроси меня остаться и работать в долбаном фотомагазине, пока ты не окончишь аспирантуру. Ну же?

Я только трясла головой, не в силах сказать ни слова.

Он наклонился и, крепко взяв меня за подбородок, поднял мое лицо и посмотрел мне в глаза.

– Грейс, черт возьми, это же не расставание, не прощай. Это просто – увидимся позже. Пожалуйста, скажи мне, что ты справишься. Ну скажи – ты же справишься, да?

Я просто задыхалась. Он был зол, но в его выражении сквозь ярость пробивалась любовь.

– Мы ничего не обещали друг другу, – прошептала я. – Прости, что начала все это. Мы просто поживем и увидим, что будет, хорошо? Это просто – увидимся позже.

Он кивнул:

– Да.

Ты говорил, что ты – мой, а я – твоя.

Всхлипывая, я попросила:

– Иди ко мне? И он был таким нежным, ласковым и полным чувства, что я еще долго плакала после того, как все кончилось, и он обнимал меня, но, конечно, все равно это было недостаточно долго.

Спустя несколько часов мы выехали в аэропорт. Тати осталась в машине, а я пошла проводить Мэтта до вылета.

– Я позвоню, как только смогу.

– Конечно. Где это будет?

– Сначала мы летим в Северную Боливию. – Он снял сумку с плеча и поставил на пол. Затем сказал, опустив глаза: – Грейс, я представления не имею, как это все будет и как далеко от цивилизации я буду находиться. Возможно, ты какое-то время ничего не услышишь обо мне, но я напишу тебе, и мы договоримся, как будем созваниваться.

Он пристально смотрел на меня, будто стараясь запечатлеть в памяти.

– Грейс, то фото купил Порнсайк.

Я моргнула:

– Я знаю. Почему ты говоришь об этом сейчас?

– Я подумал, лучше, чтобы ты знала. Он хороший мужик.

– Как мило с твоей стороны. И с его тоже, – ядовито заметила я.

– Я не хотел, чтобы ты узнала, что я знал и не сказал тебе.

– Ладно. – Я поняла, что Мэтт старался завершить все недосказанности.

По громкой связи объявили, что посадка на его рейс заканчивается. «Пора». Он раскрыл руки, и я кинулась к нему с такой силой, будто пыталась впрыгнуть в него, внутрь, чтобы он взял меня с собой и унес в своем сердце. Он стиснул меня крепко-крепко.

– Увидимся позже, да, Грейс?

Мы оторвались друг от друга.

– Увидимся позже, Мэтт.

Он улыбнулся и начал уходить. Прямо перед тем как уйти совсем, он обернулся, вытащил что-то из кармана и поднял вверх.

– Смотри, я украл это у тебя!

Это была репетиционная запись моей игры на виолончели. Он засмеялся, сделал шаг – и исчез.

Любовь моей жизни ушла.

19. Что с нами стало?

ГРЕЙС

На следующий день после отъезда Мэтта я прошла прослушивание на виолончелиста в гранжевом оркестре, на маленькой сцене возле улицы Аллен в Ист-Виллидж. Музыка была похожа на «Нирвану»[11], с такими же тихими, привязчивыми куплетами и громкими, визжащими припевами. Я представила себе, как нас покажут в какой-нибудь внестудийной записи на музыкальном канале VH1, и я прославлюсь как рок-виолончелист, и меня будут приглашать все знаменитые оркестры, приезжающие в Нью-Йорк. Мне казалось, что все мои мечты наконец исполняются.