Прежде чем мы стали чужими

Она провела рукой по лицу и выпрямилась, будто устанавливая некую дистанцию между нами. Я не мог понять, хочет ли она согласиться или ищет вежливый способ сказать мне «нет». Я поймал ее взгляд, и она улыбнулась.

– Ладно. Я пойду с тобой, но при одном условии.

– Каком же, Грейси? – Она улыбнулась, услышав свое имя, а затем ее глаза снова начали наполняться слезами. – Не плачь, пожалуйста, – попросил я.

– Мы должны на какое-то время забыть, кем были друг для друга. Никаких разговоров о прошлом. Вот мое условие.

– Уговор. – Я положил на стол несколько купюр, схватил ее за руку и потащил к дверям. Но прямо перед выходом я обернулся: – Постой. Давай сперва еще по глоточку. Мы молоды, весь город – наш, тебе не надо завтра с утра никого учить, а я не женат на этой мерзкой корове.

– Почему бы и нет. – Ее щеки порозовели. Она внезапно показалась моложе и счастливее. И, хоть я и пообещал не возвращаться в прошлое, мне показалось, что нам все же удалось вернуться в лучшее время нашей жизни.

Мы опрокинули по рюмке текилы, вышли из бара и нашли маленькую круглосуточную закусочную.

– Так, я, наверно, хочу кусок торта, – сказал я, вглядываясь в содержимое холодильника.

– И я. Давай разделим кусок?

– Давай разделим два, – сказал я, предлагая ей своего рода вызов.

– Что за намеки? Но мне нравится… Давай возьмем тот, с шоколадным кремом, и еще…

– С арахисовым маслом?

– Отлично. Чур я съем начинку.

Господи, как я любил ее.

– И я, – сказал я.

Мы сделали заказ и сели за столик в углу, покрытый зеленым винилом. Она провела пальцем по трещинкам в старом покрытии.

– Ну а как Александр, Регина и твой отец?

– Прекрасно. Отец никогда не уйдет на пенсию. Они с братом теперь партнеры в собственной фирме. У Александра с Моникой двое детей и большой дом в Беверли-Хиллз. Регина не изменилась, только лицо стало более натянутым.

Грейс рассмеялась, но ее улыбка скоро померкла.

– Мне так жаль, что твоя мама умерла. Она мне ужасно нравилась. Мне казалось, у нас родственные души.

Я вспомнил дни перед маминой смертью. Она спрашивала меня, что стало с Грейс, и я ответил, что мы просто расстались. Тогда я не понял, почему мама вспомнила про Грейс спустя столько лет. Она даже не знала, что у нас с Элизабет семейные проблемы, но, казалось, хотела, чтобы я знал, что она помнит Грейс. Я подумал, может, ей тоже казалось, что у них родственные души. Элизабет никогда не была близка с мамой, даже после десяти лет знакомства. А Грейс после одной встречи навсегда осталась в ее сердце.

– Да. Она умерла спокойно. Отец пришел навестить ее перед смертью. Это было душераздирающе, потому что после всего, что было… Она еще любила его. И поэтому больше не выходила замуж. Думаю, когда больше ничего не осталось и она оказалась на пороге смерти, он тоже ее любил. По крайней мере, он сказал ей об этом. Даже если это неправда, мама хотя бы умерла с этой мыслью. После этого я стал больше его уважать.

– Я понимаю. – Это прозвучало так, будто она знает, о чем говорит.

Я перевел дыхание:

– Давай поговорим о более счастливых вещах.

– Я немного следила за твоей карьерой. Я знаю, что ты получил Пулитцера. Это потрясающее достижение. Мои поздравления, Мэтт.

– Спасибо. Это было довольно неожиданно. Честно говоря, мне трудно оценить это в полной мере, потому что в тот момент я был довольно несчастен.

– Это случилось перед маминой болезнью, да?

– Угу. Но она увидела, как я получаю эту награду. Они с отцом очень гордились.

Грейс была такой искренней, сочувствующей, заинтересованной. Иногда я думал, что только воображал в ней все эти качества. Но нет – ей идеально подходило ее имя. Во плоти она была такой же настоящей, прекрасной и подлинной. Сколько раз, глядя на ее фото, я мечтал увидеть ее и прикоснуться к ней – и вот она, точно такая, какой я ее и представлял.

Нетронутые куски торта лежали перед нами. Я отковырнул вилкой кусочек и поднес к губам Грейс.

– Торт сильно улучшает жизнь.

Она взяла кусок в рот – я не мог оторвать от нее взгляда. Я облизнул губы, представляя ее на вкус и каково было бы поцеловать ее.

– Тааааак вкусно.

– Я помню, мы договорились не вспоминать прошлое, но я умираю хочу узнать, что ты делала после выпуска. Как тебе работалось в оркестре?

– На самом деле было чудесно. Мы пару лет путешествовали. Татьяна тоже. Когда мы вернулись в Нью-Йорк, Дэн снова стал работать в университете Нью-Йорка, а я получила степень по теории музыки онлайн. Я несколько лет преподавала в колледже, а теперь управляю оркестром и джаз-бандом в старших классах школы.

– Грейс, как здорово. А Татьяна?

– С ней все в порядке. Она не замужем и все такая же резкая. Она играет в Нью-Йоркской филармонии, так что ей приходится много ездить. Она очень хороший музыкант.

– А что с Брендоном?

Грейс хихикнула:

– Он остался одним из многих у Тати.

– Можно было догадаться. А ты никогда не хотела быть как она? Может, я предвзят, но мне казалось, ты всегда была более сильным музыкантом?

– Я была, но… – Она начала запинаться: – Я, э-э, я никогда не была такой организованной. Она всегда была лучше.

– Я так не думаю.