Прежде чем мы стали чужими

Она порылась в висящей на плече сумочке.

– Нет, я хотела купить кусочек маме.

– Я куплю. Какой она любит?

Она подняла бровь:

– Ты знаешь какой.

– Кусок с шоколадным кремом и кусок с арахисовым маслом, пожалуйста, – сказал я женщине за стойкой. Она завернула их, протянула мне, и мы с Эш вышли из ресторана.

Всю дорогу домой мы говорили о музыке. Неудивительно, что у Эш был отличный вкус и она прекрасно разбиралась в жанрах. Мы договорились сходить на концерт «Радиохэд» в следующий раз, когда они приедут в Нью-Йорк. Я подумал, сколько же раз Грейс играла Radiohead или Джеффа Бакли Эш за все эти годы. Я сам не слышал их со времен колледжа.

Я поднялся с Эш по ступенькам. Она широко распахнула дверь, обернулась и поцеловала меня в щеку. «Спасибо за ужин, отец». И вдруг, оставив меня с тортом на пороге, кинулась в дом с криком:

– Мам, там у двери стоит какой-то мужик с тортом!

Я замер в дверном проеме.

Вот же хитрюга.

24. Когда-то мы были любовниками

ГРЕЙС

Всякий раз, когда я смотрела на Мэтта, меня охватывали два противоречивых чувства: потрясение от его привлекательности – он был стройным, сильным, а с возрастом стал еще более сексуальным – и полная невозможность поверить в его присутствие здесь и сейчас. Я была уверена, что сейчас проснусь, и все снова будет как раньше.

Но я хотела быть сильной. Я и так проплакала целую неделю из-за того, как он воспринял новости. Хватит с меня сходить с ума за нас за всех. Честно говоря, я начала уставать от этого бесконечного копания в грязи – я и так занималась этим полтора десятка лет. Если ему нравится обвинять меня в поступках своей психопатки-жены, ну что же… Хватит с меня слез и извинений.

Настроившись таким образом, я смотрела, как он изучал меня с ног до головы. На мне была короткая шелковая ночнушка, в глазах светилось выражение «меня-не-колышет». Я взяла у него пакет.

– Шоколад и арахисовое масло? – сухо спросила я. Он кивнул. – Спасибо.

– Всегда пожалуйста.

– Ладно. И уже поздно.

Он моргнул и опустил глаза на свои тапки.

– Э-э… Да, я пойду домой.

– Вот и хорошо.

Он направился к двери, и я пошла за ним, чтобы закрыть. Но перед тем как выйти, он обернулся, положил руки мне на бедра и поцеловал чуть ниже уха.

Я вскрикнула.

– Спокойной ночи, Грейси, – прошептал он и исчез. Я несколько минут простояла в двери, стараясь отдышаться. Как раз когда я решила не обращать внимания…

На следующий день после занятий я отправилась в «Зеленые поля», заведение, которое даже близко не соответствовало своему названию. Это был дом престарелых в Бронксе, куда дочь Орвина устроила его несколько лет назад, после смерти его жены.

Здание давно требовало ремонта. Стены были покрашены в ядовитый оттенок тошнотно-зеленого, и все вокруг воняло прокисшими дрожжами из соседней хлебопекарни. «Зеленые поля» были ужасны. Позади здания ютился небольшой дворик, чтобы обитатели могли там гулять, но там не росло ни травинки. Я забирала Орвина оттуда хотя бы раз в неделю. Мы шли в ближайший парк, играли в шахматы, и даже при том, что он не помнил больше моего имени, я была уверена, что он узнает меня.

Присев в парке, мы слушали шелест ветра в листве.

– Ты все еще слышишь это? – спросила я.

– Что – это, куколка?

– Музыку.

– Да-а, слышу. Я всегда ее слышу.

– Как ты думаешь, что может означать, если я больше ее не слышу?

Он съел моего слона.

– Шах. Я не знаю, что это значит. Может, ты просто плохо слушаешь?

Как получается, что он всегда выигрывает? Я сделала ход королем.

– Я слушаю.

– Нет, ты слишком занята тем, что жалеешь сама себя.

– Я никогда не жалею сама себя.

– Может, раньше и нет, а сейчас да. Шах и мат.

Я сложила доску. Мы играли на плохонькой картонной доске с пластмассовыми фигурками, которая складывалась и помещалась в мою сумку.

– Я не жалею себя. Просто я устала и мне грустно.

– Почему тебе грустно?

Я посмотрела Орвину в лицо. Сейчас мне было трудно считать его одним из пациентов «Зеленых полей», потому что он казался совершенно вменяемым и разумным. Но иногда он все забывал и спрашивал, когда надо идти в магазин, который, к сожалению, был закрыт уже более десяти лет. Сегодня у него был один из хороших дней, но он с легкостью мог в любую минуту снова соскользнуть в забывчивость.

– Ты бы хотел не возвращаться в «Зеленые поля»?

– Грейс, дорогая моя, позволь мне напомнить тебе одну пословицу.

Я опешила. Он не называл меня по имени… Я уж и не помнила, сколько лет.

– Да, конечно.

– Я считал себя бедняком, не имея ботинок, но потом встретил человека без ног…

Я глупо улыбнулась.

– Я все-таки жалею себя, да?

– Более того. Ты неблагодарна. У тебя прекрасная дочь, отличная работа, и человек, которого ты всегда любила, вернулся в твою жизнь.

– Да, но он больше не хочет меня.

– Захочет. Просто будь собой. Найди музыку.