Президент планеты

Всё, о чём он мечтал, – это о врачах, которые засунут ему в рот трубку и высосут из него всю ту испорченную еду, которую он вчера съел. Уж лучше было совсем ничего не есть, чем питаться прокисшими продуктами.

О доме Дарвин вспоминал как о чём-то далёком. Ему начинало казаться, что он и не жил никогда в большом особняке и не было у него личного повара, знающего, что он любит. Дарвин готов был отдать большой палец на правой руке, лишь бы снова съесть любимый сэндвич с иберийской ветчиной и сыром «Пулье». А большой палец на левой руке – ради десяти минут в ванной.

Дома у Дарвина было отдельное крыло, принадлежащее только ему. Там была собственная гардеробная, спальня, игровая, бассейн, домашний кинотеатр на двадцать восемь мест и личный тренажёрный зал. Ванная же ему сейчас представлялась как настоящий рай: это было просторное помещение с выходом в спальню, двадцать один квадратный метр, две раковины с кранами, душевая кабина и по центру – тёмно-серая ванна из цельного куска мрамора, которую занесли в комнату с помощью крана через разобранное окно.

Широкие трубы с водой заполняли её до краёв за сорок секунд, автоматически выставляя температуру в двадцать восемь градусов. Стоило ему произнести у себя в комнате фразу: «Зена, наполни ванну», – как она уже была готова к его приходу.

Здесь же, на улице Гибралтара, он мог помыться, только зайдя в подземный гараж торгового центра, где в самом дальнем углу стоял кран с холодной водой. В сам торговый центр его бы не пустили с таким внешним видом и запахом.

Вокруг ходили сотни людей, и никому не было до него дела: все куда-то спешили. Даже пешеходные дроны огибали его по кривой траектории, лишь бы не испачкаться в человеческих отходах. Со всех сторон его окружали небоскрёбы, тянущиеся далеко к облакам. Это был самый центр города, в этом месте дороги и тротуары бурлили от людского потока, лишь Дарвин брёл медленно, прижимаясь к стенам зданий, чтобы проходящие мимо не задевали его плечами. Повсюду стояли лавки с сосисками и кукурузой, жарящие мясо на огне и во фритюре. На другой стороне улицы находился автомат с румяной курицей, крутящейся вокруг своей оси около раскалённых до красна пружин. Её аромат распространялся по всей округе, и от него живот Дарвина пускался в пляс. Казалось, желудок сейчас выскочит наружу и рванёт через дорогу.

Дальше так существовать было нельзя. Если Дарвин продолжит выживать на улице, опираясь только на свои собственные силы, он не продержится до следующего дня. Это Дарвин знал точно. Он уже сейчас готов был упасть на асфальт и остаться там лежать. Его поддерживало лишь собственное упрямство. Необходимо было связаться с кем-нибудь. У него в телефоне, который Ян унёс с собой, были контакты всех родственников и персонала дома, учителей, поваров, охраны. Все они хранились в облаке, и если бы ему удалось попросить у кого-нибудь телефон, авторизоваться и зайти в свой аккаунт, он восстановил бы все необходимые номера телефонов.

Такой ход был очень опасен: сейчас его «Самсунг Юниверс шестнадцать» находится в руках военных, и как только он авторизуется с нового устройства, на его собственном телефоне тут же появится уведомление: кто-то вошёл в аккаунт с нового устройства. Они узнают его адрес всего за несколько секунд. Но Дарвина это уже не волновало: даже если его схватят, это будет лучше, чем то, что с ним происходит сейчас.

– Дай телефон, – обратился Дарвин к подростку с продуктовыми пакетами, в которых виднелись квадратные коробки с порошками. Он шёл по улице в направлении своего дома и насвистывал неизвестную песню. Услышав вопрос, мальчик осмотрел Дарвина с ног до головы и хмыкнул:

– А ногой под зад не хочешь?

– Быстро дай телефон, – потребовал Дарвин, не привыкший, что ему отказывают.

Вместо ответа подросток поставил на землю пакеты, подошёл к Дарвину, развернул его и пнул под зад тыльной стороной ступни, словно бил по футбольному мячу. Дарвин упал на землю, ободрал колени и ладони, стесал кожу на подбородке. От такого отношения стало очень обидно, Дарвин ведь не оскорблял парня, не просил его обменяться одеждой. Всего лишь потребовал телефон.

Солнце пекло ему в открытый затылок. Было жарко, казалось, его вот-вот опять стошнит. На ватных ногах он поднялся и двинулся дальше, в сторону робоцирка. Это было круглое здание в форме маленького Колизея. Там дроны давали представления перед зрителями. Совершали акробатические трюки, устраивали гладиаторские бои с расчленёнкой в виде протёкшего масла и разорванных проводов, а также играли в театральных постановках. Даже романтические пьесы ставили с дронами-актёрами. Все роботы в цирке были уникальными, не серийного производства, а один даже был известен своей неестественно умелой актёрской игрой.