Презумпция лжи

Зять Мориса Бэринга, Гай Лидделл, в своём уникальном дневнике, который теперь рассекречен и опубликован, записал как-то однажды, какой у него в бытность заместителем гендиректора МИ5 состоялся с его начальником спор по поводу нескольких мешков с документами. Генеральный директор настаивал на том, чтобы мешки уничтожить все разом, а Лидделл упрямился и утверждал, что нужно сначала их содержимое просмотреть и кое-что оставить. Документы всё же уничтожили скопом, но Лидделл тогда на худой конец зафиксировал своё особое мнение официально (то есть письменно).

^{____________________}

Известно, что Морис Бэринг, действительно, был офицером британской военной разведки (Intelligence Corps); но только во время войны (дослужился до звания майора); так что это ещё ничего не доказывает. Хотя, с другой стороны, будучи в мирное время военным корреспондентом в чужой стране, он должен был активно сотрудничать с военной разведкой своей страны по должности. Так что что там у него было в прошлом в сухом остатке — неясно.

Сама же Берберова сообщает, что в конце 1917 г. (т. е. когда Морис точно был майором военной разведки), приехав из эстонского имения в Петроград, «ни Моэма, ни Беринга Мура в (британском) посольстве не нашла. Ее принял капитан Джордж Хилл и Мериэль, дочь посла, ее лондонская подруга». А позднее, сразу после выезда в Эстонию уже в 1922 г., Мура тут же вступила в переписку с Бэрингом и потом встречалась с ним всякий раз, когда бывала в Лондоне. Причём Берберова на это обстоятельство указывает очень конкретно, специально взяв уточнение в скобки (курсив мой):

В том, что Мура ездила в Лондон с середины 1920-х годов, не может быть сомнений. Но когда она впервые поехала туда (уже не для встреч с Берингом), точно сказать невозможно.

Как это понимать? Мура — полу-нищая полу-русская полу-дворянка полу-эмигрантка, каких тогда в Европе было хоть отбавляй на всех должностях, начиная с посудомойки; Морис — один из главных финансовых небожителей планеты; и какие между ними могли быть отношения, при том что как женщина она его вряд ли могла интересовать?[110]

Если же отношения (не плотские) между такими очень разными людьми всё-таки существовали, то, значит. Мура была вовсе не только что поименованное нечто, а женщина, самоценная даже на вершине британского имперского Олимпа. И речь, значит, могла идти только о чём-то весьма серьёзном. Что по «эффекту домино» должно бы у любого биографа Муры сразу формировать в голове вопрос о том, что же не по выдуманной авантюрно-амурной легенде, а на самом деле связывало Муру с «её» мужчинами.

В таком случае разве не реально предположить, что Морис Бэринг сразу после ареста Муры мог задействовать свои мало кому ещё доступные рычаги влияния и добиться её немедленного освобождения?

Берберова, как и по поводу настоящего места Мориса Бэринга в обществе и в мировой властной иерархии, про такую возможность вслух не высказывалась. Если она какие изыскания и провела, то их результатами с читателем не поделилась. Тема поэтому по-прежнему ждёт своего профессионального и бесстрашного (поскольку речь о клане Бэрингов) историка или биографа. Хотя надежды уже совсем мало: время-то уходит…

Искушенный во плоти

БЫЛ среди тех, кого так или иначе упомянула Берберова, ещё и третий, не менее властный и мощный кандидат на роль защитника и заступника Муры, предположить какую-то роль которого в этом деле Берберова тоже не захотела, хотя должна была. Уж он-то был вовлечён в самую гущу англо-русских дел, страха ни перед кем и даже перед самим Лениным не знал и к тому же всех «своих» любил и сражался за них с завидным упорством; это — Леонид Борисович Красин.