Презумпция виновности

Стол занимал оба "рукава" квартиры-распашонки. Собственно, это был не стол, а доски, положенные на два небольших обеденных столика, за которыми ели в обычные дни. В каждой из этих небольших прямоугольных комнат одна стена от окна до двери, с пола до потолка была полностью занята самодельными стеллажами с книгами. В левой, чуть большей комнате у противоположной стеллажам стенки стоял диван-кровать и тут же в углу у окна небольшой письменный стол, над которым висели лесенкой три книжные полки. В правой, меньшей комнате, напротив стеллажей одна за другой стояли две кушетки для детей. А у окна, между стеллажами и кушетками, — маленький складной секретер, при открытии дверцы которого выдвигалась доска с ножкой-подставкой, которая образовывала столик. В глубине, под столиком были полки и ящички для игрушек. Сейчас секретер был закрыт, и на нем стояли бутылки с напитками. Каждый стол был чуть длинней самой комнаты и потому, выступая в маленькую нишу между "рукавами" "распашонки", образовывал единый огромный стол с маленьким проемом между ними для прохода. С одной стороны столов в качестве сидений использовались диван-кровать, кушетки и стулья, с другой — уложенные на редко расставленные табуретки доски, которые образовывали большие длинные скамейки. Столы были полны разных блюд, приготовленных хозяйкой с помощью нескольких из присутствующих на празднике женщин. Сервировка отражала концепцию быта Академгородка, ниспровергающего все "мещанские" пристрастия. Несколько хрустальных рюмок, серебряных ложечек и фарфоровых чашек, — очевидно, вложенные мамами в чемоданы либо взятые на память свадебные подарки, — чувствовали себя здесь неуместными, вычурными и даже смешными рядом с мисками и простыми вилками, ложками, ножами и гранеными стаканами. Стол был накрыт скатертями разного вида, цвета и рисунка.

Когда все расселись и наполнили бокалы, академик предложил первый тост за успешную защиту Павлом кандидатской диссертации. Затем, взяв на себя роль тамады, он с очень веселыми комментариями предоставлял слово для тоста всем сидящим за столом. Тосты произносились по часовой стрелке, начиная от Георгия Константиновича. Пили за соискателя и его дальнейшие успехи в науке, за его родителей, жену и детей, за химию, математику, физику, за родной институт, за походы, за "научных" прекрасных дам и просто за разные стороны жизни и любви к ней. И все тосты облачались в сюжеты притч, историй, анекдотов, отражающих филигранную работу ума, смекалки, находчивости. Пили понемногу, и никто не пьянел, сохраняя хорошую форму и приподнятое настроение. Поскольку Инга, сидя справа от академика, замыкала этот часовой круг, она вначале даже не думала о своем тосте. Но когда "стрелка" стала приближаться вплотную, она начала волноваться, не зная, что ей сказать, да еще при академике и на фоне того остроумия, которым блистали собравшиеся здесь интеллектуалы до которых, как ей казалось, ей не дотянуться. И вот слово предоставлено сидящему рядом с ней справа Вене Табакову. Он, нисколько не раздумывая, сказал:

— Вы знаете, что я люблю собирать разные интересные изречения выдающихся людей. Так вот: Антуан де Сент Экзюпери сказал, что из всех видов роскоши самая бесценная — это роскошь человеческого общения. Я счастлив, что судьба привела меня в Академгородок, где мы одарены этой бесценной роскошью. И это единственная роскошь, которая достойна того, чтобы ее приумножать. Так выпьем за сохранение нашего богатства!

— Ура! Ура, за приумножение нашей роскоши! — закричали все дружно, сдвигая бокалы навстречу друг другу. Этот тост принес спасение, и Инге сразу стало ясно, о чем говорить. Когда Георгий Константинович предоставил ей слово, она, уже не чувствуя никакого волнения, спокойно произнесла:

— Вениамин только что сказал, что Академгородок щедро наделяет всех роскошью общения. То, что я увидела сегодня, позволяет мне утверждать, что это действительно роскошь, это действительно бесценные сокровища. И я хочу предложить тост за необыкновенный, уникальный остров! За Остров сокровищ — за Академгородок!

Все дружно встали с мест с поднятыми бокалами и, подхватив это столь соответствующее их восприятию Академгородка название, закричали:

— За Остров сокровищ! За наш Остров сокровищ. Ура! Ура!

Когда был объявлен небольшой перерыв между закусками и горячим и все встали из-за стола, Инга почувствовала себя в центре внимания. Женщины дружелюбно улыбались, пытаясь поближе узнать ее, а мужчины наперебой приглашали танцевать под включенную радиолу. Осмелев от неожиданного успеха и внимания, Инга как своя, прошла на кухню, где женщины не могли прийти к согласию, убрать ли вилки и ножи или оставить их на столе при подаче плова.