Презумпция виновности

Никого без шапки Кряжин не увидел. Более того, ему было совершенно непонятно, при чем тут ГУВД и находка, которая, по-видимому, находилась в какой-то причинно-следственной связи с кем-то, кого майор именовал весьма странно – «Безшапки». Но удивительнее всего советнику показалось то, что Желябин при этом призывал на помощь именно его память, Кряжина.

Еще более странным Кряжину показалось поведение Сидельникова. Он вдруг из маски муки на лице слепил некое подобие озарения и вторил «убойнику» в том же духе:

– Это же он, Бегун!.. Зайди сзади, Желябин…

А сам стал перебегать дорогу, лавируя между торопящимися на работу частниками.

– Да что там у тебя, Иван?! – послышалось из трубки, и советник, поднеся ее к щеке, вынул из губ сигарету.

– Я пока не понимаю. Моя следственная бригада разбегается, как тараканы по улице Левитана… и я… я, кажется, начинаю понимать, почему это происходит. Разговор терпит?

– Ты там с ума не сойди, в этом Холмске! – Голос государственного советника выглядел явно обескураженным. – В прошлом году там зарегистрировано наибольшее количество суицидных явлений! Перезвони, Кряжин!..

Но следователь его уже не слышал, он торопился через дорогу тем же маршрутом, коим ее недавно пересекал капитан МУРа. Впереди маячила шапочка черного цвета, под которой виднелась фигура, уже знакомая советнику по дороге к дому герлфренд Пикулина. А потому не было никаких сомнений в том, что это Пикулин и есть.

Когда Сидельникову до юркого таксиста оставалось на полплитки шоколада, а Желябину и Кряжину еще больше, советник понял, что фигурант догадался об опасности. Обернувшись, словно его ударили по лицу, Пикулин мгновение постоял, окинул расстилающуюся перед ним панораму взглядом, побледнел и дал стрекача. Ушла на это всего секунда.

Лабиринты Холмска водитель такси знает, конечно, лучше, чем его преследователи. А потому нет ничего удивительного в том, что Сидельников, видевший этот город два раза и только в сумерках, перепрыгнул через ограждение тротуара, перебежал переходный мостик, взбежал на пригорок, за которым скрылась спина, обтянутая кожей, и…

И едва не погрузился в процесс сварочных работ лопнувшей трубы отопления ТЭЦ. Ускорения ему хватило только на то, чтобы перепрыгнуть через головы сварщиков. Пролетев яму глубиной около пяти и длиной около трех метров, капитан грохнулся на замерзшие комья выброшенной с вечера земли, больно ударился ребром о пистолет под мышкой и под воздействием гравитации пополз вниз.

Пикулин между тем, увидев первую победу, обрел новые силы. Оглянувшись только для того, чтобы убедиться – враг хоть и не пал, но падет через мгновение, он развернулся и побежал с еще большей скоростью.

Сидельникова выручил Желябин. Перемахнув мостик, майор зацепился стопой за ветвь полуприсыпанного экскаватором дерева и, распластавшись, сполз головой вниз. Руки их сцепились мертвой хваткой, и только сейчас стало понятно, что вес Сидельникова гораздо внушительнее, чем крепость стопы Желябина. Потихоньку освобождаясь, ботинок Желябина выползал из-под податливой ветки, но чем более угрожающим это становилось, тем крепче он сжимал руку капитана.

– Бросай, я спрыгну… В первый раз, что ли… – шептал Сидельников, совершенно не понимая, как это может у него получиться без последствий для здоровья. На глубине пяти метров из земли торчали прутья арматуры, коробился горб вскрытой трубы энергоцентрали и угрожающе расставляла объятия какая-то задвижка диаметром с кингстон «Варяга». Сидельников беззастенчиво врал – прыгать в таких условиях ему не доводилось ни разу в жизни. Через минуту его либо нанижет на частокол арматуры, либо он приземлится ногами на этот «барашек» и остаток дней проведет, если повезет, в кресле с моторчиком. Если не повезет – то без моторчика.

– А труба-то, труба… – услышал восхищенный шепот за спиной Желябин и почувствовал, как его лодыжку охватила чья-то железная рука. Впрочем, почему – чья-то? – конечно, Кряжина. Еще через мгновение майор почувствовал, как он преодолел земное притяжение и пошел вверх. Вместе с ним вверх направился и уже прикинувший размер компенсации при увольнении Сидельников. – Я такие в Москве видел… Но там, говорят, не воду пускали, а поезда для Иосифа Виссарионовича… Ты руками-то помогай, Кирилл Сергеевич! Я же не лебедка…

Через пару минут все трое сидели на свежевыкопанном, подернутом ночной порошей валу и курили.

– Только идиот мог выкопать здесь эту яму, – Сидельников сказал наконец то, что приблизительно ждал Кряжин.

– А ты не дурак через нее прыгать? – спросил он. – В двух шагах от мостика-то?

Капитан сплюнул и встал. Из ямы несло могилой, на душе было темно. Он посмотрел в ту сторону, где скрылся счастливчик Пикулин.

– Куда он побежал, Кирилл?

Желябин чуть обмяк – московский сноб впервые назвал его по имени. А куда побежал… Понятно, что Желябин может перечислить лишь основные достопримечательности Холмска, что теперь встречаются на пути сообразительного таксиста.

– Кто звонил тебе? – вспомнив о своей трубке и Смагине, поинтересовался советник.