При вечернем и утреннем свете

Пустыню голод разбирает к ночи,
Тогда шакал приходит к Бухаре
И сипло воет.
Башни четкий очерк
Как след зубов на черном сухаре.
А рот пустой!
Всего-то для оскала
Два зуба, да и те порасшатало —
Хоть плачь, хоть смейся, хоть сухарь мусоль.
Пустыня плачет голосом шакала.
На сухаре посверкивает соль.

Соль неба — звёзды.
Соль земли — работа.
Пустыни соль — соленый солончак.
О чем он молит, жалкий хан барханов?
Чтоб солью неба стала саранча?
Видали мы дела такого рода —
И кровь солила землю, и слеза!
Зато мы знаем:
Соль земли — работа,
Соль солнца — виноградная лоза.

Когда у стен мы слышим стон шакала,
Нам не забыть: пустыня — это кара
За наши распри.
Это их плодов
Она алкала!
Шла и отмыкала
Ворота ослабевших городов.
Хоть плачь, хоть смейся —
Славное семейство:
«Зарежь собрата и пески уважь!..»
Не дай нам бог войти в такой кураж.
«Зарежь собрата!..»
'А всего добра-то —
Галоши да замызганный ишак.

Зато мы знаем:
Соль земли — работа.
Работа, а не кровь.
И только так.

1967

Стихи о ташкентском землетрясении