Читаем При вечернем и утреннем свете полностью

При вечернем и утреннем свете

Дмитрий Антонович Сухарев , Дмитрий Антонович Сухарев (Сахаров)

Ах, менуэт,менуэт,менуэт,К небу взлетающий, будто качели!Ах, эта партия виолончели!Годы минуют, а музыка — нет.Мамка доходит в тифозном бреду,Папка в болоте сидит с минометом,Я, менуэт раздраконив по нотам,С виолончелью из школы иду.Гордо гремят со столба имена,Золотом полнится ратная чаша,Встану как вкопанный:бабушка наша!Бабушка наша — при чем тут она?Чем же ты, бабушка, как Ферапонт,Обогатила наш Фонд обороны?Что за червонцы, дублоны и кроныТы отдала, чтобы выстоял фронт?Бабушка скалкою давит шалу,Дует в шалу,шелуху выдувая,Тут ее линия передовая —Внуков кормить в горемычном тылу.Бабушка, пальцы в шале не таи,Имя твое прогремело по свету!Нет перстенька обручального, нету,—Знаю я, бабушка, тайны твои!..…Что за война с тыловой стороны,С той стороны,где не рыщет каратель?Все же — скажу про народный характерИ про народный характер войны.В том и характер,что дули в шалуИли под пулями падали в поле,Только бы в школе порхали триоли,Как на беспечном придворном балу!Ах, этот бал,эта быль,эта боль,Эти занятья по классу оркестра,Нежные скрипки, прозрачный маэстро,Музыка цепкая, как канифоль.Ах, этот Моцарт,летящий вдали,Эта тоска по его менуэту!Бабушки нету, и золота нету,Нового золота не завели.

1974

<p>Театр</p>Теперь уж поздно влюбляться зановоВ нелепость жеста и пыль кулис.Моей Актрисой была Бабанова —Теперь уж поздно менять актрис.Влюбленный отрок, в года невинностиЯ рос за сценой. Теперь я стар.Теперь я знаю, что значит вынестиСвой крест, и возраст, и долг, и дар.Я видел львицу, металл кусавшую,Ей править миром хватало сил!Она царила! — и часто с Сашею[1]Была свирепа; он все сносил.Как прост и важен был жест Лукьянова!Когда Ромео спускался в склеп,Его котурны бесили Главного,—А я не видел, что он нелеп.Люблю котурны! Хитон обтреплется,А мы котурны возьмем в слова.Театр — нелепость. И стих — нелепица.И жизнь нелепа! И тем — права.

1981

<p>Тиф</p>Как в тылу глубоком, в тыловой глуши,У пустынь под боком, в городе КаршиУмирала мама от тифозной вши.Бредила-горела, и в бреду такомРаспевала-пела тонким голоском,Истлевала-тлела, плакала тайком.А в тылу глубоком, а в тылуВ сыпняке лежали на полу,А в тылу в ту пору голодали.Ни родных, ни близких — ни души,Но в Каршах, но в городе КаршиМоей маме умереть не дали.Кто они, и где теперь они,Люди, обеспечившие тихо,Что живет положенные дниМама, умиравшая от тифа?Железнодорожные огни,Железнодорожная больница…Надо бы хоть нынче поклониться.Как ушли ступени из-под ватных ног,Заплясали тени, зазвенел звонок,Голова обрита: — Это я, сынок…

Читаем При вечернем и утреннем свете полностью

При вечернем и утреннем свете

Похожие книги

Все жанры