Прямое действие. Мемуары городской партизанки

Я вспомнил, как 23 марта 1979 года присутствовал на огромной демонстрации, организованной коалицией профсоюзов, протестовавших против безработицы и планов правительства сократить число рабочих в больной сталелитейной промышленности. Мое присутствие не имело ничего общего с моей работой по поддержке RAF, но все было связано с моей жаждой политического опыта. Я никогда не ходил в такой большой толпе – более ста тысяч человек казались одним гигантским живым, дышащим организмом. Она началась, как и большинство демонстраций, с того, что тысячи людей собрались в небольшие группы по интересам, объединившись под похожими плакатами, провозглашающими общую цель. Но пока я шел, я заметил, что самым оживленным контингентом была группа автономистов, возглавлявших демонстрацию.

Автономисты были политической версией панков – анархистов, которые верили в то, что нужно жить и действовать автономно от общества и правительства. Каждый аспект их жизни отражал их политику. Они жили в «сквотах» – пустующих зданиях, которые они переделали в бесплатные дома. Они воровали в магазинах все свои материальные потребности, открыто нарушая законы общества, и одевались нетрадиционно, в поношенную одежду, приобретенную во французском эквиваленте магазинов Армии спасения и Доброй воли. По сути, они жили как полные преступники, существуя вне рамок законности, отвергая все политические партии в попытке пережить революцию в своей повседневной жизни. Профсоюзные организаторы демонстрации предприняли очевидные, но безуспешные попытки удержать автономистов под контролем. Они боялись, что анархисты не останутся мирными и организованными и в результате вызовут хаос в конце демонстрации. Их опасения не были необоснованными.

Чем ближе мы подходили к условленному окончанию демонстрации, тем ближе я старался подобраться к автономистам. Меня привлекли как их энергия, так и философия. К тому времени, когда мы подошли к концу марша, автономисты собрали группу толпящейся молодежи в черном, одетой соответствующим образом для боевых действий в защитных шлемах, лыжных масках, кожаных перчатках и даже противогазах. Их дресс-код, очевидно, был направлен на то, чтобы скрыть свою личность и защитить их от жестокости полиции. Фотографы прессы тоже потянулись к ним, чувствуя, что именно здесь развернется настоящая новостная история. Но автономисты не были заинтересованы в том, чтобы появиться на фотографиях на первых полосах ежедневных газет, и пришли подготовленными. Первое, что они сделали, когда демонстрация начала расходиться, это напали на фотокорреспондентов, бросали камни и откровенно пытались выхватить и уничтожить их камеры.

Полиция, предвидя проблемы, расположилась в огромном количестве в конце демонстрации, установив металлические баррикады перед всеми улицами. Я почувствовал, как у меня по спине пробежали мурашки от смеси страха и возбуждения, когда я огляделся вокруг на грозные ряды полицейских с огромными щитами, противогазами и дубинками у входа на каждую улицу, кроме одной, которая была предназначена для разгона тысяч демонстрантов.

Как только автономисты закончили атаковать и разгонять фотографов, они начали разделяться и отходить. Несмотря на то, что я просто плыл по течению, реагируя на события по мере их развития, я начал подозревать, что автономисты действительно были достаточно организованы, несмотря на их общественную репутацию поставщиков анархии. Я последовал за одной группой по улице в направлении финансового района, где они начали разбивать огромные зеркальные витрины основных торговых заведений. Когда по всему финансовому району начали происходить небольшие стычки между полицией и автономистами, я заметил, что часто мародерами были обычные парижане, которые просто пользовались возможностью залезть в открытые окна и захватить все, что могли, пока полиция была занята протестующими.

Через некоторое время группа, с которой я сопровождал, была захвачена полицией и побежала по улице в сторону одного из парижских вокзалов, Восточного вокзала, который обслуживает пригороды. Мы мчались по улицам, преследуемые парами полицейских на маленьких мотороллерах, расположенных так, чтобы полицейский сзади мог использовать свою дубинку, чтобы сбить протестующих с ног. Любой несчастный автономист, сбитый с ног таким образом, был быстро схвачен полицейскими, следовавшими пешком, и брошен в один из сотен автозаков, следовавших за акцией. Эти стычки и отступления на многочисленные железнодорожные вокзалы происходили по всему Парижу.