Пряничные туфельки

— Я здесь не чтобы разрешать трудности, а просить помощи и поддержки у родного мне человека. И я не чувствую призвания быть монахиней, так что всё это — пустая трата времени.

Сестра Рута сделала большие глаза и замахала руками. И вдруг, приблизившись к Ринне, сказала очень тихо:

— Он приезжал, да. Ваш муж. Требовал вас, утверждал, что вы должны ему деньги. Ему сказали, что вас здесь нет. Он пообещал вернуться и подписать какой-то документ, но только за двести дреров.

Она отстранилась и сказала громко:

— Отдыхайте, леди Ринна. И молитесь.

— Спасибо, сестра Рута, — едва успела сказать Ринна, потому что монахиня почти сбежала из кельи.

Ясно — она опасалась долго разговаривать, ей не велели. Этим займётся сестра помощница.

Рик был здесь. Требовал деньги? Вернётся за деньгами?..

Он требовал встречи с ней, вот что важно. Разводное письмо за двести серебряных?..

Ринна без сил рухнула на жесткую монастырскую кровать. Так хотелось что-то вспомнить, решить, понять… Понять очень надо! Но глаза закрывались, и держать их открытыми не было никаких сил.

Матушка помощница пришла на следующий день, её сопровождали три монахини, и с ними сестра Рута — позади всех. Для матушки внесли стул с высокой спинкой, монахини стали на ней в ряд. Ринна тоже осталась стоять.

— Хорошо ли вы себя чувствуете, дитя моё? — матушка была такой ласковой.

— Вполне, благодарю. Скоро ли я увижу тётю? Матушку настоятельницу, я хотела сказать.

— Всему свой срок. Как вы продвинулись в изучении отобранных для вас трактатов?

— Боюсь, я не преуспела, — не стала юлить Ринна. — Была уверена, что скоро покину это благословенное место.

— Защищать близких — долг каждого, — сказала помощница тем же ласковым голосом, — даже защищать от них самих. Вразумлять, указывать на ошибки и направлять, особенно если неразумные упорствуют. Вразумлять не только на словах — это необходимо для самых заблудших.

— И тётя… то есть матушка настоятельница уполномочила вас вразумлять меня всеми доступными способами? — уточнила Ринна даже с некоторым любопытством.

— Именно. Увы, она осознает, что по отношению к вам может быть слишком мягкосердечной. Леди Ринна, подумайте о том, что потворствовать вашим порывам, желанию уйти неизвестно куда и, возможно, оказаться во власти пороков и болезней, стать жертвой искушений и кто знает, чего ещё — огромная жестокость по отношению к вам. Эти стены могут стать для вас лучшим домом, любому разумному человеку это понятно, — помощница умела говорить речи, она как будто чеканила слова, словно вбивая их в разум Ринны.

— Я поняла, матушка, — сказала та кротко, и это было для неё не так-то просто.

«Я сбегу при первом же удобном случае», — вот что это означало.

— Нам бы хотелось, чтобы ваш постриг состоялся через четырнадцать дней, — помощница опять заговорила ласково.

— Так быстро? Но разве это возможно? Я не была послушницей.

— Это возможно, — заверила помощница.

— Я знаю, что скоро сюда приедет королева. Мне бы хотелось сначала побеседовать с ней, матушка…

— Не думаю, дитя мое. Её величеству ни к чему ненужные встречи. И я обычно отличаю истинное смирение от притворного, так что вы меня не обманули. Я бы тоже отложила ваш постриг, к чему спешить? — она вздохнула. — Но вы в опасности. А пока изучайте трактаты и готовьтесь изложить их назначенной сестре. Это время вы проведёте на хлебе и воде, не покидая келью. Вам понятно?

— О да, — Ринна усмехнулась.

— И вам лучше оставить свою дерзость, — монахиня мимолетно нахмурилась. — Мы тут предпочитаем увещевать, но вы понимаете, что розги пару раз в неделю могут убедить вообще кого угодно? — она улыбнулась, словно вспоминая что-то хорошее, и встала. — Леди? Отвечайте.

— О, я понимаю, матушка.

Они ушли, прихватив с собой стул. Сестра Рута замешкалась, чтобы сказать:

— Будьте послушны, смирите нрав, умоляю. Эта келья — благо. Есть кельи для раздумий, там нет окон и так тесно, что нельзя лечь на пол в полный рост.

— О да. Я поняла, — кивнула Ринна.

Странно, что хотелось рассмеяться в столь невесёлых обстоятельствах. Что её здесь могут, например, выпороть, она не поверила. И потом, монашеские обеты тоже дают у Пламени, так что никаких ложных клятв больше! А хлеб с водой — чепуха. Напугали…

— Сестра, приносите мне только чистую воду, безо всяких снадобий, — попросила Ринна. — Мне нужна ясная голова. Буду в неоплатном долгу перед вами!

— Я прослежу, ваша вода будет чистой, — пообещала монахиня. — И будьте же разумны.

Ещё бы, только на разум и оставалось надеяться. Но ещё больше — на счастливый случай.

Если бы проснуться, и события последних дней оказались сном! То, что случилось, только на кошмарный сон и было похоже. Этот монастырь всегда казался Ринне местом приветливым и светлым, несмотря на сумрачность его коридоров, а здешние монахини были добрыми и внимательными. Потому что прежде они не пытались вразумлять её насильно? Конечно, зачем бы?.. И то, что к угрозам перешли практически сразу — почему?..