Прятаться больше не с кем

Какими глазами ты видишь то, что делаешь? Сильно ли искажается картинка, если использовать твою интерпретацию? Когда мужчины — дядьки, а женщины — тетьки, арбузы с сиськами, когда ты сама — такой околоребёнок, около — значит хочешь им быть, но правдоподобности не можешь добиться. Тянуть слова, растягивать сигарету, потому что вместо листов там дрова, верить в лучшее, но не быть примером, кушать мороженое и верить в ведьм, ведьмаков, колдунов. Другая жизнь, Кей, параллельная, с тобой не пересекающаяся. Кто построит твою усадьбу, а? Аисты, наверное.

Когда вечером вернулась Кей, я был уже дома. Оставил её ужинать, а сам пошёл гулять с собакой. Попросил Кей не занимать ванную, чтобы помыть собаке лапы, когда мы вернёмся.

Я помыл и накормил собаку, сходил в душ, залез под одеяло и открыл ноут. Сегодня дартс. Кей попросила у меня какую — нибудь рубашку или футболку и тоже пошла в душ. У тебя своей одежды полно, зачем… Она быстро вернулась, в моей рубашке, застёгнутой на две средние пуговицы, и без трусов. Повернулась пиздой ко мне, взяла зеркало с полки и давит прыщи.

Она стоит так минуту, две. Я спрашиваю, всё ли нормально.

— Да, только лицо всё в прыщах.

— А то, что ты без трусов, как — то влияет на прыщи?

— Нет. А то ты не видел.

Видел. Теперь не очень интересно.

— Мне надеть трусы?

— Как хочешь.

— Рэ, посмотри, пожалуйста, мои сиськи стали меньше или мне кажется?

Поднимаю взгляд вверх, там, где соски, рубашка промокла насквозь.

— Нет, не стали меньше.

Она расстёгивает и снимает рубашку.

— А так?

— И так тоже не меньше.

Молчание. Продолжаю смотреть дартс. Я знаю, что она сейчас скажет. Иначе к чему эти тупые вопросы, эта пизда навыкате, рубашка, сиськи, прыщи.

— Выебешь меня? Врач сказала, что если кровь чаще будет приливать, то я буду чувствовать себя лучше.

В моей голове обоснование было другим, не таким глупым и беспомощным.

— Только у меня месячные.

Убираю ноут в сторону, снимаю трусы, Кей садится, прислоняется к спинке дивана, раздвигает ноги, сгибает их в коленях, подтягивает к лицу, красному от выдавливания прыщей, и держит их руками. Я встаю на колени, подтягиваю Кей к себе, резко вставляю — она морщится — и сразу начинаю двигаться быстро, периодически переходя на рывки и удары костью об кость. Глубже.

«Когда мы уезжаем в деревню, там где у деда дом, вот тогда мне становится по — настоящему хорошо. Фруктовый сад, овощные грядки, природа, речка, тяжёлый ручной труд, несколько вечеров приятной усталости. Вкусная еда, тишина, ограничения и условности. Я как в смирительной рубашке, но она не жмёт, не стесняет движений, наверное, я родилась в ней, моя вторая кожа, моя защита от всего практически. Я возвращаюсь в Москву и эта рубашка уже не справляется. А мне нужен контроль, мне нужны указания, но вместе с этим я хочу, чтобы было по-моему».

Просто долблю. Поза неудобная, но я не буду её менять. Лицо Кей перекошено, она сначала поджимает губы, потом прикусывает, я чувствую, как ей больно, но не останавливаюсь.

— Больно — больно — больно!

Кей пищит, но не отталкивает, не просит прекратить.

— Ууммммм..

— Прекращаем?

Она сквозь зубы

— Нет.

— И ради чего такие жертвы?

–

Замедляю темп, хочу потрогать её грудь, но она грубо бьёт меня по руке. Прикасаюсь к волосам — то же самое.

— Что?

–

Слёзы текут, я смотрю, как они пробивают дорожки по её щекам, огибая маленькие бесцветные волоски, я вижу крупные поры, несмытые островки тонального крема, приятный нос с большими вздувающимися ноздрями, в уголках губ — трещинки, резкие скулы, поднимаю взгляд вверх, к глазам. Вторая эмоция — ненависть.

— Продолжай!

Глажу её бёдра, ноги, смотрю прямо ей за спину, на зашторенное окно, сглатываю,

раз

два

три

четыре

пять

шесть

семь

семь

семь

восемь

девять

Всё. Спускаю в неё, вытаскиваю, наблюдаю, как медленно вытекает густая смесь крови и спермы из её пизды, капает на цветастую простынь, просачивается на обивку дивана. Отодвигаюсь, встаю, Кей бездвижна, иду в ванную и мою хуй под краном, изучая вены, родинки и пятна на коже. Я вспотел, умываюсь с мылом, глаза чешутся, тру их до красноты, часто моргаю, в зеркале отражается Кей.

— Можно мне в душ?

Я смотрю на её отражение — она прикрыла одной рукой грудь, а второй — пизду, но сквозь пальцы видно, что там всё в крови. Вытираю лицо и иду мимо Кей в комнату, она шарахается в сторону, впечатывается плечом в дверную раму, одними глазами следит за мной, закрывает дверь, как только я захожу в комнату. Беру сигареты, иду на балкон.