Прятаться больше не с кем

Темно. Небо ясное, но луна светит тускло, уличные фонари горят через один, движения на дорогах нет, движения в моём сердце нет, я не испытываю чувства вины, хотя это предполагалось, ни вины, ни угрызений совести, ни сочувствия, ни понимания. Я падаю вместе с недокуренной сигаретой, которую отпустил, задумавшись. Падать низко, тут не успеешь испугаться. Мне не хочется идти в ту комнату, но я привык к ней, так же, как привык к Кей и ко всем её выебонам. Привычка здесь, в этом случае — то, чего лучше бы не случалось, должна же была остаться страсть, какой — то взаимный интерес, это даже не должно было остаться, а должно продолжаться, длиться, не обязательно ровной, но живой линией.

Они тебя даже не заставляют — ты сама раздвигаешь пальцами губы, открывая доступ к вагине, открывая доступ к тому, что не объясняет тебя, как ты думала в тринадцать, не даёт ни малейшего представления о тебе, если только они не отвезут тебя в лабораторию и не возьмут мазки и пункции. И всё равно это будет просто набор данных, моча в банке и говно в пластиковом контейнере. Ты не можешь раскрыть себя через устную речь, через текст, немного помогают поступки и сочетание действия и бездействия. Сеточка на коже, образующая отпечатки пальцев, изначально была нечёткой, нечёткость впиталась и растеклась по телу вместе с кровью. И всё — таки тебя нужно заставлять — так удовольствие обретает привычную для тебя форму, такую, где не остаётся места, где не хватает воздуха, чтобы вдохнуть и выдохнуть «нет».

Падаю на диван, накрываюсь одеялом с головой, ложусь на бок и закрываю глаза. Вода в ванной по — прежнему шумит, хотя прошёл уже час. Я слышу, как время от времени шевелится там Кей, включает и выключает душ. Когда она заканчивает и выходит, я уже в полусне. Она голая, выключает свет и ложится рядом, не укрываясь одеялом. Шмыгает носом, смахивает что — то с лица, вытягивает руки вдоль туловища и шепчет

–

Мне ничего не понятно, повторить я не прошу. Я засыпаю, чтобы время шло быстрее. Я засыпаю, чтоб наконец — то выспаться.

Party 11

Пеликан пропал. Со временем знакомых у него становилось всё меньше и меньше, узнать что — то о нём было трудно. Он часто менял номера, терял телефоны, я мог пойти к нему домой, но там чаще всего никого не было. Джон часто заходил к семье, которая жила в соседнем доме — ничего, мы даже попросили их последить за домом Пеликана пару дней, заходила и выходила оттуда только его сестра, кормила собаку. Он позвонил мне сам и попросил помощи в побеге из рехаба.

— Что за рехаб, Пеликан? Давно ты там?

— Ой, блядь, Рэ, ну столько вопросов, ты можешь просто помочь мне? Мне очень нужна твоя помощь.

Рехаб, рехаб.

— Ну и где ты?

— Да тут,

Он говорит адрес. Полчаса от моего дома.

— Только отделение полиции рядом. Мы должны быть осторожны и не привлекать внимания.

Картавит теперь так, будто все зубы потерял.

— Есть варианты покинуть помещение через главный вход, не перелезая через забор? Или как ты там собрался это сделать.

— Исключено. Я не прошёл программу полностью, меня выебут в жопу и вернут обратно.

— Это обязательный пункт программы?

— Если ты сейчас будешь шутить, то это будет пункт обязательной программы исключительно для тебя. От меня.

Пеликан сопел в трубку, я прикидывал, стоит ли в это ввязываться.

— Так ты оставайся, подлечись,

— Сука, Рэ, ты сможешь мне помочь или нет? Мне больше некого просить, долбоёб ты тупой. Не зли меня.

— Ага, повышенная нервная возбудимость.

— Я жду.

–

— Да что ты ссышь, я вытащу тебя из копстерской, заплачу — они легко берут бабки.

— Откуда вытащишь?

— Я сейчас залупу вытащу и подрочу тебе в рот! Не прикидывайся, что не понимаешь. Копы, Рэ, которые сидят в своём помещении,

Пеликан сейчас объясняет действительно терпеливо.

— Копы в копском помещении. Помещение, где сидят копы — копстерская.

— Я понял, понял. Хорошо, когда, куда и во сколько мне подъезжать?

— Сегодня к десяти вечера. Чуть сбоку от отделения увидишь забор из металлических прутьев, он тянется по периметру, но нам нужно именно то место. Там прутья ржавые, поможешь разогнуть.

— А искать тебя будут потом?

— Будут, но недолго. Забей.

— Давай попробуем. На связи.

— Ага, покеда.

Закончив этот разговор, я сразу же пожалел, что согласился поучаствовать в веселье такого рода, не из — за страха быть пойманным и не из — за страха, что что — то может не получиться — Пеликан часто раздавал обещания, которые не выполнял, я даже привык к этому, и ни на что не рассчитывал, смеялся, когда он становился серьёзным и говорил, по большому счёту, правильные вещи, он хорошо врал, но я не мог его кинуть.

Я приехал на место без десяти десять, у копов было тихо, вообще вокруг было совсем тихо — по крайней мере, в радиусе 200–300 метров. В десять я подошёл к забору. Пеликан выбегает из двухэтажного здания и кричит

— Жми, разжимай!