Прятки: игра поневоле

– Куда, спрашиваешь? Для начала надо скрыться с глаз охотников... – Леон продолжал орудовать шестом, направляя движение плота в просвет между высоким деревом и полосой разлапистого кустарника. – Как видишь, здесь полно деревьев с огромными кронами, да и прочей растительности хватает, так что очень скоро эти двое нас потеряют.

– Так они нас уже не видят!

– Все одно стоит уйти подальше, а там поищем берег, ведь где-то это болото должно заканчиваться.

– Леон, ты меня, конечно, извини, но не стоило тебе Глаза в живых оставлять... – произнес Эдгар. – Он только еще больше разозлиться, а такие люди вдвойне опасней. Не знаю, как ты сдержался, чтоб еще раз не врезать камнем ему по голове, причем посильней. Лично мне очень хотелось это сделать.

– С этим я не спорю – у самого руки чесались разделаться с этим типом... – усмехнулся Леон. – Только вот делать того не стоит, чему есть серьезная причина, вернее, сразу несколько. Во-первых, я не стал брать очередной грех на душу – у меня их и так хватает. Ну, а во-вторых, и это главное... Видишь ли, как мне в свое время рассказывали местные жители, раны, нанесенные когтями той белой твари, так просто не проходят.

– Что, долго не заживают?

– И это тоже, но главное в другом: тот, кому посчастливилось уйти живым, но даже с небольшим ранением из схватки с тем белым чудищем, постепенно слабеет, теряет силы и связь с реальностью, становится невнимательным, а то и просто рассеянным, его сознание туманится... Затем у раненого начинается лихорадка, протекающая довольно тяжело.

– У того пещерного жителя, что, когти ядовитые?

– Может быть, хотя тут яд не простой, а неким образом воздействующий на разум и психику. Как мне говорили, некоторые воины после той лихорадки выживали, но становились слабыми, рассеянными и равнодушными людьми, за которыми нужен постоянный уход. Увы, но в этих краях к таким бедолагам относятся как к ненужному балласту, и отношение к ним соответствующее.

– Проще говоря, тут частенько избавляются от тяжело заболевших людей... – пояснил мне Эдгар.

– Есть такое дело... – Леон смахнул пот со лба. – Конечно, здешние лекари делали все, чтоб вылечить этих несчастных, и иногда это получалось, но выздоравливали далеко не все. Понимаете, почему я это рассказываю? Вижу, что не совсем... Хорошо, спрошу по-другому: Эдгар, а тебя не удивило, почему Глаз, умелый охотник, вдруг пошел к нам прямо по траве, которая громко лопается под ногами?

– А ведь точно!.. – наверное, если бы Эдгар мог стукнуть себя ладонью по лбу, то он бы это обязательно сделал. – Глаз славится еще и тем, что даже по сухому валежнику может передвигаться практически неслышно. А тут шел, особо не скрываясь, и даже не осторожничая...

– Совершенно верно... – кивнул головой Леон. – С того момента, когда он получил ранение от той белой твари, прошло около двух суток, так что отрава, попавшая в раны, уже начинает действовать. Правда Глаз этого еще не понимает, и идет к своей цели, особо не обращая внимания ни на что, в том числе и на то, что предполагаемая жертва может легко заметить его появление – похоже, в данный момент это ему просто в голову не приходит. Раньше такой глупости и подобного непрофессионализма Глаз себе никогда не позволял. Ты же знаешь мастерство настоящих охотников за людьми: еще недавно Глаз без проблем сумел бы незаметно пробраться к нам, и втихую расправился со всеми, причем много времени это у него бы не заняло.

– Что, начинается действие отравы?

– Похоже на то. Раны у него, конечно, побаливают, но на них он пока что внимания особо не обращает – у Глаза и раньше ранений было немало, но все постепенно зажили, так что господин охотник уверен, что и сейчас будет то же самое, а в данный моменту него просто временное недомогание. Надо сказать, что тут он в корне ошибается. Могу поставить золотой против медной монеты, что уже в самое ближайшее время Глаз станет настоящей гирей на ногах у Осоки, и тому придется делать выбор – уводить раненого товарища из здешних мест туда, где ему могут оказать помощь, или же бросить старого приятеля на произвол судьбы. Вопрос в том, к какому решению придет Осока, а он, по слухам, не склонен к сантиментам.

– Я Осоку знаю не очень хорошо, так, понаслышке... – произнес Эдгар.

– Как, впрочем, и я... – согласился Леон. – К тому же нам расправляться с Глазом не следовало еще по одной причине: пока что Глаз и Осока считаются напарниками, а по негласным законам этих так называемых охотников при гибели напарника второму следует отплатить виновнику. В общем, пусть эти двое сейчас разбираются промеж собой.

– А куда мы плывем?.. – вновь не выдержала я.

– Слава Богам, мы не плывем, а идем или движемся – говори так, как тебе больше нравится... – поправил меня Леон. – Моряки считают, что плыть может человек, рыба, или мусор, или какой угодно предмет, если он движется наугад, без маршрута и цели.

– Ну, вы же поняли, что я хотела спросить!