Прятки: игра поневоле

– К сожалению, у меня не было иного выхода... – вздохнул Леон. – Вождь согласился пустить нас в свой поселок на пару дней, и не более, а нам надо было идти дальше. Сам понимаешь – это земли племени, и нас просто могли не пустить далее. Да и лодку нам никто бы не дал, а угонять ее – значит настроить против себя всех здешних жителей, ведь у коренных обитателей Делфа воровство считается чем-то совершенно недопустимым и непозволительным, а потому с такими нарушителями издревле установленных правил тут не церемонятся, могут без разговоров отправить на корм крокодилам. Но даже не это было главным, а то, что я обещал Глазу уговорить Тайу-Та взяться за его лечение. Вы двое не в курсе, что ранее Глаз не раз оскорбил Тайу-Та, вернее, оболгал его (для Глаза подобное в порядке вещей, ведь о последствиях своих действий он не думает), так что уговорить лекаря заняться выздоровлением его обидчика – подобное оказалось очень непростым делом. Как сами понимаете, все имеет свою цену, вот мне ее и назвали, а торг в таких случаях недопустим. В общем, я был вынужден согласиться.

– Было бы из-за кого соглашаться!.. – вырвалось у Эдгара. – Да Глаз ради тебя пальцем бы не пошевелил, несмотря на все свои обещания! Продаст, предаст, и при этом будет считать себя во всем правым!

– Верно, но я – не он... – кивнул головой Леон.

– Боюсь, что твои хлопоты насчет Глаза были напрасны... – подосадовал Эдгар. – Если я правильно понял, то Глазу до излечения еще очень и очень долго, но он, тем не менее, все же ушел – как видно, наступило небольшое облегчение, и Глаз решил, что дело пошло на лад... Другого определения, как олух, этому человеку я дать не могу! Не знаю, какие мысли бродят в его голове, и что дальше будет со здоровьем Глаза, но очень сомневаюсь, что Тайу-Та вновь согласится взять его себе.

– Да тут и сомнений никаких быть не может... – усмехнулся Леон. – Лекарь его назад ни за что не примет, тем более что мне пришлось буквально умолять Тайу-Та простить прошлые обиды, которые ему нанес Глаз, а их было немало. Тайу-Та наверняка предупредил Глаза о том, что лечение только начато, и если больной уйдет, то этим окажет неуважение не только тому, кто так хлопотал за него, но и самому лекарю, а раз так, то назад пути не будет. Спорить готов, что в глубине души Тайу-Та даже рад, что Глаз удрал из поселка. Теперь ему даже на берег возле поселка вряд ли позволят ступить, а уж о том, чтоб вновь попасть на лечение к Тайу-Та... Об этом теперь и речи быть не может.

– Как видно, Глаз все же на что-то надеется.

– Его дело... – отмахнулся Леон. – Очевидно, Тадео заявился в поселок здешнего племени, и у Глаза хватило ума пойти вместе с ним. Ну что он за человек такой, никак не пойму!

– Меня сейчас куда больше интересует не Глаз, а тот необычный человек, или зверь... – сказала я. – То есть оборотень... Откуда он тут взялся и как о нем знал Тайу-Та?

– Рассказывать долго, но если коротко...

– Не возражаем.

Как оказалось, отношения среди коренных жителей Делфа простыми никак не назвать, там все далеко не так просто. Среди множества самых разных племен – коренных обитателей этой земли, имеется пара-тройка племен (может их больше, может меньше, но суть от этого не меняется), живущих в глубине Делфа, которые предпочитают вести скрытный образ жизни, не общаясь с иными людьми. Проще говоря: и сами никуда не ходят, и к себе никого не пускают. Жители тех племен считают себя кем-то вроде носителей древних знаний, отвергают все новое, и явно считают себя несправедливо обиженными, потому как остальные обитатели Делфа стараются не иметь никаких дел с этими добровольными отшельниками. Говоря откровенно, для этого есть все основания: обитатели тех отдаленных племен стараются не покидать своих угодий, и более чем прохладно (это еще очень мягко сказано) относятся к прочему населению Делфа, а если быть точнее, то терпеть их не могут со всеми вытекающими отсюда последствиями. Те отшельники – народ воинственный, жестокий, а чужаков, которые по каким-либо причинам оказывается на их земле, не ждет ничего хорошего. А уж про иноземцев и говорить не стоит – к ним те добровольные затворники испытывают особую неприязнь.

Надо сказать, что подавляющая часть коренных обитателей Делфа к тем затворникам тоже не испытывает ни малейшей привязанности, и, по-возможности, старается даже не упоминать о них в разговорах между собой. Причина проста: считается, что среди обитателей тех племен имеется немало самых настоящих колдунов, которым известны тайные обряды, при помощи которых можно делать многое, например, превращать людей в животных и наоборот. Среди населения Делфа ходит немало разговоров о сверхъестественных способностях тех прячущихся людей, правда, эти пересуды идут шепотом, и наедине друг с другом, чтоб разговоры не слышали посторонние, а не то мало ли что может случиться... Естественно, что любой разумный человек стремится держаться подальше от мест, где живут столь опасные люди.