Пряжа из раскаленных углей

– Лиора клянется, что он непременно явится ее спасать и никогда не бросит. Дети Аноха зовут его «даном» и слушаются его беспрекословно. Поскольку он не единокровен с хранителями, то править ими не может, но традиции позволяют главе клане выбирать себе мужа или жену из чужаков. А он будет неплохим консортом, как я думаю. Такой беззаветно любящий, такой честный и правильный! Прекрасный король для детей Аноха! Не беспокойся, я прослежу за тем, чтобы ни твоему приятелю, ни Лиоре не причинили вреда. Я не хочу лишних жертв. Но не могу ручаться за Валдеса и остальных. Они убьют твоего приятеля, если смогут. Запомни это, Никки. Если ты хочешь помочь своему другу, уговори его не рисковать жизнью его любимой и пропустить нас в сокровищницу. Мы можем даже заключить сделку. К обоюдной пользе.

Я судорожно вздохнула. Трудно было представить, чтобы Ноилин стал меня слушать – он, небось, совсем обезумел от горя и жажды мести. Но я не могла удержаться, чтобы не увидеть его еще раз. В последний раз.

Гордая женщина, она держалась из последних сил, но и на дюйм не опустила высоты своей невидимой короны. Смуглое лицо Лиоры побледнело, скорее даже посерело. Точеные черты ее, словно вырезанные рукой гениального резчика из драгоценного дерева, заострились. В огромных глазах под волнами непримиримости и упорства плескалась боль. Ее прекрасное гибкое тело скрутили магическими путами, не дающими и шагу сделать без позволения. Ее волю давили путами не менее действенными, но менее заметными.

Она не сдавалась. И в жестоких оковах она продолжала сражаться, не произнося при этом ни слова, не сделав ни единого жеста. Сильная женщина. Цельная. Непреклонная. Превыше всего ставящая честь. Необыкновенно красивая. И десятой части всех ее достоинств хватило бы, чтобы Ноилин выбрал именно ее. Они заслуживают, чтобы быть вместе.

Я не могла даже завидовать, я просто признала свое полное поражение.

Мы стояли на площади посреди верхнего Ниннесута – хозяева и незваные гости, друг против друга. Где-то позади нас вниз уходили террасы Срединного и Нижнего города; позади же детей Аноха возвышалась стена с аркадой, и длинная широкая лента лестницы, ведущей вверх и заканчивающейся пустым фундаментом с рядом высоких витых колонн, большей частью разрушенных. Когда-то там, должно быть, возвышалось величественное здание, теперь же от него ничего не осталось.

Кое-кто из хранителей оставался полускрытым – в широкой трещине, почти надвое расколовшей ступени, я с удивлением заметила подростков. Неужели детей Аноха так мало, что они позволяют сражаться несовершеннолетним? Среди тех, кто стоял напротив нас, были женщины – и я поостереглась бы сказать, что выглядели они слабее или тщедушнее мужчин. И все-таки их было не слишком много. По крайней мере перед нами стояло от силы два десятка человек. Против семи десятков врагов. Неравенство вселяло неуемную радость в сердца захватчиков и леденило взгляды защитников. Мало кто из охотников сомневался в исходе сражения; мало кто из хранителей надеялся победить. Но и сдаваться никто из них не собирался. Особенно один из них, мрачный высокий человек с седой прядью на виске. Руки его опирались на крепкий боевой посох, из-за спины выглядывала рукоять меча, но сила его была в другом, в магии – и в этом видели свою надежду дети Аноха.

От имени захватчиков выступил Барсук. Бесцеремонно растолкав сыскарей, окружавших плененную данну Лиору словно стая волков загнанного оленя, господин Марш вынес свое грузное тяжелое тело вперед и ткнул в женщину своим толстым, похожим на сосиску пальцем:

– Она у нас. Если она вам нужна – вы пропустите нас в сокровищницу. Мы возьмем все, что нам надо, и получайте ее обратно. Сделаете по-нашему – никто не умрет.

Рыжая бороденка его затряслась, предваряя смех, которым зашелся господин Барсук. Что его так рассмешило, стало ясно из следующих слов:

– А не хотите – мы вам ее нашинкуем как капусту. И каждому подарим по кусочку.

Хранители покрепче сжали в руках свое оружие, однако устояли. И только откуда-то сзади звонкий девичий голос прокричал:

– Я вспорю твой толстый живот, гадина, и посмотрю, какого цвета у тебя кишки!

Рыжий Барсук расплылся в довольной ухмылке и согнул толстую руку в неприличном жесте. Его поддержали изрядным хохотом и улюлюканьем.

Дети Аноха тяжело молчали.

– Ну, не хотите по-хорошему…

– Делайте, что должно, – неожиданно прохрипела раненым зверем Лиора, – не жалейте меня! Честь превыше!

Глаза ее налились кровью, на лбу выступили капли пота, губы скривила болезненная гримаса – очевидно, это усилие стоило ей многих, если не последних сил. Однако и рассерженные охранники ее теперь не дремали: спустя мгновение женщина закатила глаза и провисла в руках окружавших ее мужчин.

От слов данны хранители еще сильнее сжали руки, еще неумолимее стали их лица, еще смертоноснее помыслы. Наконец один из них, благообразный седой мужчина, медленно переглянувшись со стоящим с краю и как бы в стороне от всех Ноилином, произнес:

– Чем вы можете гарантировать, что не причините ей вреда?