Прибалтийский излом (1918–1919). Август Винниг у колыбели эстонской и латышской государственности

Из-за распада германской обороны в районе Чудского озера вывоз корпуса Эшторфа подвергся серьезной опасности. Дерптский солдатский совет требовал, чтобы я приехал и переговорил с солдатами, причем все более настойчиво. 4 декабря я выехал в Дерпт. В ходе этой поездки я узнал премьер-министра Уллманна с не слишком приятной стороны. Поезд, ежедневно ходивший из Риги в Эстонию, всегда был переполнен. Я же взял для проезда салон-вагон. Но когда уже погрузил багаж и поднялся по ступенькам в вагон, готовясь к отправлению, заметил, что от вагона к вагону перебегает Уллманн с еще несколькими латышскими господами из правительства, они искали себе место. Я считал, что не годится, если премьер-министр вынужден путешествовать таким образом в собственной стране, а потому предложил ему ехать в моем вагоне. Он с радостью принял предложение, так что мы прекрасно поговорили в ходе длинной поездки. Так как он ехал в Ревель, я распорядился дать указание, чтобы салон-вагон проехал до Ревеля, и предоставил его в распоряжение Уллманна и для его обратного пути. Так и было сделано. Позднее мне сообщили о таком происшествии на обратном пути: на станции на севере Эстонии стояли около 50 балтийских немцев, которые хотели оставить страну, чтобы избежать постоянных злобных нападок и притеснений со стороны эстонцев. Поезд, как и всегда, был переполнен. Наконец на перроне осталась какая-то семья балтийских немцев, которая никак не могла найти себе место. И тут они увидели салон-вагон и всей семьей поспешили к нему, чтобы попросить место там. Однако господин премьер-министр запретил им входить, так что, когда отчаявшийся глава семейства в конце концов стал пробиваться, таща за собой и семью, Уллманн позвал латышских железнодорожников и попросил их «выбросить прочь наглых немецких свиней». Так и сделали, и балтийскому немцу пришлось остаться. Вот так отблагодарил Уллманн немца за мою любезность.

В Дерпте и в его окрестностях находились еще около 4 тысяч солдат. Помимо командира корпуса генерал-лейтенанта фон Эшторфа[148], там распоряжался еще и солдатский совет, во главе которого стоял надежный профсоюзный деятель, редактор Шэффер, бывший представителем германских печатников. То, что этот солдатский совет мог сделать, чтобы верно сориентировать войска, разумеется, и было сделано в лучшем виде. Однако он никак не смог помешать тому, чтобы весь гарнизон вследствие развала недалекого оттуда фронта был охвачен серьезным беспокойством. Разумеется, здесь тоже были озабочены тем, чтобы добраться до дома, да и большевики приложили руку к тому, чтобы солдат охватила тревога. По здравому размышлению, солдаты должны были бы признаться себе, что эти опасения безосновательны, ведь Дерпт для отправки домой был куда более благоприятным вариантом, нежели любой другой пункт в Эстонии. Однако эти слухи рисовали распад фронта в куда более ужасающих красках, нежели он проходил в действительности, а потому стычки с бандами эстонской милиции раздували сверх всякой меры. Мы провели несколько собраний в самом крупном зале нового здания университета. На каждое из них приходили около 1500 человек, так что в течение дня удалось переговорить едва ли не со всем гарнизоном. Особенно же радостно было, что только в Дерпте о желании вступить в Железную дивизию заявили около 800 добровольцев. Когда же я уезжал, то делал это с осознанием, что уж хотя бы здесь порядок восстановлен.