Прибрежье: глубина (СИ)

Брат морского короля услышал музыку, но от военных планов не отвлекся: разве что подумал, что нет нужды разрушать все холмы и равнять их с землей под пашни. Тем временем, первая стена рухнула, и девушка подошла ко второй, продолжая играть. Теперь мелодия напоминала воину о родных глубинах, о брате, которого он давно не видел, и брат короля заскучал по дому, захотел погрузиться в море. Рухнула вторая стена, и храбрая девушка пришла к третьей. Тоска еще сильнее сжала сердце морского жителя: вспомнил он о своей неслучившейся любви, о том, что так и не завел детей и некому теперь передать многие знания. Рассыпалась песком третья стена, и у четвертой заиграла волшебная арфа, а брат морского короля вдруг почувствовал ветер на лице, и запахи трав, и тепло солнца, и блики от морской воды в волосах. В груди у него нестерпимо заболело, как бывает, когда зайдешь в тепло после сильного мороза, а музыка все продолжалась. Камни превращались в песок, разрушая одну преграду за другой, пока песня волшебной арфы растапливала сердце морского владыки, и, когда рухнула последняя, восьмая стена, он вышел из своего замка. Воина занимали думы, он пытался вспомнить обыкновенные слова, которыми говорят люди, а это было трудно, ведь многие годы до того он отдавал одни только приказы. Ему хотелось рассказать незнакомой девушке о том, что он чувствует теперь, взять ее за руку, почувствовать тепло – но нашел он ее обессилевшей и умирающей на куче развалившихся камней. Всю свою прекрасную душу вложила девушка с холмов в музыку, не оставила себе ни кусочка, лишь для того, чтобы растопить сердце морского военачальника и спасти свой народ.

Так морской владыка познал и любовь, и большое горе разом. Он отнес тело девушки на холмы и уложил там в зеленой траве, потому что не знал, как положено хоронить Благословенных. Оплакав ее, он вернулся и разрушил свой прекрасный замок до основания. Крик и грохот были такими, что слышали даже на соседних островах. После этого морское воинство сгинуло в море, и больше не пыталось завоевывать весь остров. Местные жители видели, что в морских развалинах иногда заводятся монстры, временами там что-то светилось, курился цветной дым. Они построили стену из тех камней, что остались от разрушенных колец, и вскоре смогли спокойно жить неподалеку.

Может, я что-то упустил из деталей, но в целом так я помню эту сказку. Сам видишь, Дин, она недалека от истины: здесь и правда заводятся морские твари временами, – Адам поднял весла некоторое время назад, позволяя лодке скользить по волнам самостоятельно.

– Интересная легенда. Грустная только. У вас все сказки такие - про несчастную любовь?

– Нет, почему же? Есть веселые: про бодливого быка, про дурачка и грибы, про толстого фермера…

– А где же “они жили долго и счастливо”? – перебил Дин.

– Таких сказок полно в любой другой книжке, просто открой и читай наугад, – пожал плечами Адам. – В жизни нечасто случается долго и счастливо, сам знаешь. Мы стараемся помнить то, что стоит того. Придумать хорошую концовку несложно, а вот сохранить правду иногда бывает тяжело. Вот этим мы и занимаемся.

– “Мы” – это феи, живущие в холмах?

Дин спокойно смотрел в море, но видел боковым зрением, как вздрогнул Адам.

– Ну вроде того, – ответил он, и неловко засмеялся.

– Да ладно, Адам, ясное дело что в тебе тоже волшебная кровь. Достаточно взглянуть на твою родню.

– Не умеем мы прятаться, ты прав, – Адам покраснел.

– Сейчас вы, наверное, рады, что морские кони ушли с маяка.

– Даже не знаю, Дин. Их было много, это верно, но про них мы знали. А этот, новый… он один и незнакомый. Ни с кем не общается, вроде бы не нападает на людей и скот, но я чувствую в нем опасность.

– Мне Карл показался вполне вменяемым.

– Ты уже с ним пообщался? Он тоже из этих, с копытами?

Адам смотрел очень внимательно, даже строго; он дернулся, когда неподалеку плеснулась крупная рыба. Дин некоторое время вглядывался в воду, надеясь увидеть ее, но та, очевидно, ушла в глубину.

– Он сказал, что полукровка. Наполовину мэрроу, наполовину кто-то из водяных лошадей, я забыл.

– Серьезно? Ох, Дин, это может быть очень, очень плохо!

– Почему? Не понимаю, – Дин моргал; после бликов на морской воде он на время ослеп.

– Ну… полукровки – это всегда сюрприз. С ними никогда нельзя быть ни в чем уверенными. Кровь родителей может сработать в любую сторону, создать что-то новое, чего прежде не встречалось. К тому же те, кто когда-то был человеком, сохраняют некоторые черты людей, их привычки. Существо, рожденное в море, от двух не-человеческих существ, никогда не станет им родственным и близким. Они чужаки, они другие.

Рыба мягко ударила в дно лодки, Адам чуть побледнел и улыбнулся.

– Не будем здесь об этом. Море… далеко разносит слова.

Дин снова уставился за борт, держа наготове камеру, но хитрая рыбина не спешила попадать в объектив.

– Тогда расскажи мне о развалинах замка еще, это интересно.