Прибрежье (СИ)

Дни становились короче, ночи — темнее. Октябрь принес холодную слякоть и бесконечные, монотонные дожди. Дин даже дома не вылезал из свитера и постоянно пил горячий чай или кофе. Его простуда, очевидно, надумала стать хронической. Возможно, снижение иммунитета было связано со сменой климата или часовых поясов, а может, это вообще была аллергия на дождь или состав местной морской воды. Дин точно не знал, и проверять не планировал, поскольку с детства ненавидел лечиться.

Озноб и слабость отступали только когда Дин с головой уходил в работу. Надо сказать, оно того стоило — его фото получались не просто хорошими, а по-настоящему интересными, и заказчики не скупились на похвалы и оплату.

Неплохим подспорьем оказался доход от сданной в аренду земли. Адам заходил регулярно, угощал домашними разносолами и пирогами и, к большому удовольствию Дина, больше не заводил разговора о жителях маяка и Эйдане в частности. Иногда Дин начинал подозревать в этом хитрый план — мол, не мытьем, так катаньем, — но Адам открыто и честно смотрел в его глаза и искренне улыбался, не пытаясь преодолевать дистанцию, установленную Дином. Ричард тоже заходил, и часто. Теперь трудно было не замечать в нем напряженную сдержанность человека, заставляющего себя жить по правилам. Не то чтобы это беспокоило, но почему-то вызывало сочувствие.

В один из дней, когда дождь был не такой яростный, Дин провел несколько часов в долине, снимая семью Миранды. Фото получились очень теплые и уютные, вся серия могла стать удачной при хорошей подаче. Дин возлагал большие надежды на проект с семьями местных жителей.

Бретт отказывался верить в то, что дождь может идти так долго. Дину не раз приходилось открывать дверь и демонстрировать потоп снаружи. Из солнечного Окленда местная сырость казалась плохой декорацией, глупой шуткой, и Бретт каждый раз божился, что перестанет считать Веллингтон дождливым местом. В Новой Зеландии все шло своим чередом, и Дин уже не чувствовал себя частью той страны. Открытки, пришедшие незадолго до Хеллоуина, казались чужими и слишком яркими.

Возможно, эта жизнь могла бы считаться скучной, если бы не Эйдан. Он появлялся каждый день, и даже когда вся семья отправлялась на охоту к северным скалам (морские лошади охотились на тюленей, чтобы усмирять свои инстинкты), умудрялся показываться ненадолго, чтобы Дин не чувствовал себя одиноким. В такие дни хорошо было ходить на маяк к Крэйгу и Уилс, которые были пресноводными лошадками и предпочитали в море не соваться без особой надобности. После совместных вечеров у Дина появлялись совершенно дикие фото лошадей в природе, и он жалел, что не может показать их все, опасаясь нашествия в эти края зоологов-энтузиастов. Сара больше не срывалась при нем, предпочитая игнорировать по мере возможности. Дин был благодарен ей за это и в глубине души надеялся, что в его отсутствие она не срывается на Эйдане. Больше всего беспокойства порождал, как ни странно, Люк. Он не говорил обидных слов и не демонстрировал неприязнь, но его пристальный, печальный взгляд сильно тревожил Дина. Казалось, что Люк просит его уйти, и именно этот молчаливый протест стал единственным, затронувшим мысли. Неясное пока предчувствие бродило в крови, Дин по утрам подолгу разглядывал себя в зеркале, пытаясь увидеть намек на ужасные последствия связи с потусторонней тварью, но находил только легкие синяки и пунцовые засосы.

Книги мало чем помогали в этом вопросе: большинство сходилось на том, что связь с водяной лошадью опасна для человека, но главным образом это было связано с тем, что кони любили поедать партнеров. В единственной книге в библиотечном архиве нашлось упоминание о девушке, которая жила с конем целый год и «зачахла до смерти, потому что ни один лекарь был не в силах ей помочь». Нигде не объяснялось, что за хворь приключилась с бедняжкой, и даже мистер МакКеллен не мог ничего сказать по этому поводу: во время тех событий, будь они правдой или нет, он жил на Оркнейских островах. Эйдан бегло ознакомился с историей и сказал, что глупый конь сам виноват, потому что наверняка потихоньку покусывал любимую, чего с ним произойти никак не может. Люк молчал, только чуть склонял голову, вежливо сомневаясь в его словах.

Так или иначе, Дин не обнаруживал у себя ничего страшнее насморка и легкого озноба.

— Это все дождь и ветер, точно тебе говорю! — ворчал Эйдан. — Ты у меня растение тепличное, к такому не привык. Вот перезимуешь и станешь местным, будет все хорошо!

Несмотря на это, он все же затащил Дина к доктору Каллену, который тоже не нашел ничего критичного в насморке.

— Я бы прописал теплый дом, кальсоны и не разговаривать на улице. Но вот есть у меня специальный сбор как раз на такой случай... Тыква, верни мою мерную ложечку! Так, вот он. Пахнет не очень, зато хорошо согревает. Заваривать лучше водой, хотя знавал я одного дайвера, который заливал его горячим пивом.

— И как дайвер, ему помогло? — поинтересовался Дин, рассматривая смесь в пакетике.

— Конечно! Умер от цирроза печени пару лет назад, но никакая простуда его больше не брала!