Приданое для Царевны-лягушки

В полседьмого в комнату к детям пришла заспанная хрупкая женщина. Она что-то лопотала, ощупывая детей поверх одеял, и глаза ее занимали почти все лицо - огромные, страдальческие - над болезненно искривленным ртом. Платон вытер слезы с лица и позволил себе задержаться всего на пару минут шумного пробуждения. Дети проснулись сразу, уже - веселыми, и у Платона от такой всепоглощающей жажды жизни тут же опять выступили слезы. Эти последние минуты наблюдения были обычно самыми напряженными: после полного расслабления он старался запомнить детали, цвета и жесты. Покрасневшая щека мальчика - отлежал. Слабый белесый след в уголке рта девочки - слюна вытекла во сне. Длинные узкие ступни, пятки, колени... На улице шел дождь. Отец детей ждал Платона во дворе в своей машине.

- Понимаешь, Платоша, как получается, - задумчиво заметил этот стареющий трансвестит в фиолетовом парике, - жизнь така-а-ая живучая штука!

- Я ничего не хочу понимать, - Платон протянул деньги за просмотр.

- Но она живуча до неприличия!

Платон представил, как спускается с неба на землю, прицепленный к чужому парашюту и "в полной отключке", как выразились его племянники. И согласился:

- До неприличия...

- Мать этих ангелочков померла два года назад. Мое внезапное превращение из научного сотрудника и добродетельного мужа в раскрашенную диву ночного клуба она переносила мучительно! Все было - вены, веревка, таблетки. Очень живучая женщина оказалась, очень... Она меня совершенно сломила, я уже согласен был сам утопиться или сгореть заживо, лишь бы не видеть ее регулярных неудачных потуг уйти из жизни. Ее сбила машина, когда она перебегала дорогу в неположенном месте - очень спешила отнести заявление на развод. Ты знаешь, как я теперь отношусь к женщинам, но пришлось взять гувернантку. Она англичанка, представь, ни бельмеса не понимает по-русски!

- Зачем же ты нанял ее?

- Она смертельно больна, - ответил трансвестит Кока с неподдельным удивлением в голосе. - Рак. Как я мог не взять такое несчастное существо? Нет, я мог, конечно, притащить детям бродячую дворняжку с лишайными струпьями, но потом собака отъелась бы, выздоровела, и гулять с нею пришлось бы мне. А дети очень привязались к этой несчастной. Гуляют ее по очереди, помогают готовить еду, учат русскому и даже стирают ее белье. Смертельно больная англичанка двадцати лет от роду и весом в сорок пять килограммов. Это идеальный вариант гувернантки для детей. Наследники уже научились сносно готовить обеды и убирать за собой, за нею и даже за мной - по инерции. Эта страдалица должна была умереть месяца два назад, но я тут заметил, что она больше не колется. Представь, она уверена, что я в нее влюблен и что работаю в цирке - клоуном.

- Ты думаешь - я педофил? - вдруг спросил Платон, плохо соображая, зачем это говорит.

- Вряд ли, - не задумываясь, ответил Кока, достал сигареты и потом долго еще крошил одну в длинных породистых пальцах с лиловыми ногтями. - Опять же проблема с определениями. Я чувствую чужую боль. Я знаю, что ты приходишь в мою потайную комнату смотреть на детей, когда тебе нужно подлечиться. В сущности, что такое порок? Это поиск, поиск и опять поиск неожиданного выхода из недержания плоти или отчаяния души. Неожиданного для всех, понимаешь? Любые же стандартные варианты выхода воспринимаются обществом со снисхождением, как пагубные привычки. Извини, Платоша, но что такое педофил? Нет, не кривись, давай дебильно - по Уголовному кодексу. Это человек, склоняющий несовершеннолетних к развратным действиям. А ты?

- Хватит! - потребовал Платон.

- А ты приходишь смотреть на моих детей, когда жизнь - живучая зараза побеждает твои способности существовать в ней. Ты приходишь, чтобы не пальнуть себе в рот или не повеситься. Так ведь?

- Хватит рассуждений. Ты бы оставил детей на мое попечение?

- Запросто, - опять без раздумий ответил Кока. - Потому что ты плачешь, когда смотришь на них. Кстати, почему ты плачешь?

- Не знаю. Когда я смотрю на детей, то понимаю , как жизнь...

Он замолчал, Кока с готовностью подсказал:

- Живуча, да?

- Нет, как она прекрасна и быстротечна. Я думаю, что бог - ребенок. Ты бы заплакал от отчаяния, если бы вдруг увидел играющего в песочнице маленького, невозможно прекрасного ребенка, зная, что он и есть бог?

- Платоша, ты - философ, - ответил на это Кока.

- Богуслав умер, - бесстрастно, как о чужом, сказал Платон.

- Я знаю, - спокойно заметил Кока. - Мне твой брат никогда не нравился, но царства небесного ему желаю от всей души. С этим царством, понимаешь, тоже есть некоторые проблемы. Я бы хотел после смерти жить у озера Киву в Африке. Просто сидеть привидением на берегу под баобабом и не пропустить ни одного африканского заката. А то царство небесное, которое всем навязывают... Я бы не хотел туда попасть.

- Ты не попадешь, не бойся, - успокоил его Платон.

- Как знать, как знать, - сомневается Кока. - Я никогда не кривил душой, не лгал, не изворачивался. Я не шел против природы, понимаешь? Искренность перед самим собой - это десяти заповедей стоит. А брат твой, царство ему небесное...