Приданое для Царевны-лягушки

И Платон с облегчением выдохнул, отгоняй от себя видение трехстворчатой старинной ширмы в углу коридора. Из китайского шелка с ручной вышивкой и бамбуковыми стойками.

Появившаяся через полчаса врач по вызову сначала долго расспрашивала Платона Матвеевича о самочувствии, настояла, чтобы послушать его сердце, корила, что он не соблюдает постельный режим после инсульта, и поражалась его бодрости и быстроте движений.

- Это у вас нервное, - приговорила она, наконец, после долгих раздумий.

Старушка в коридоре вся извелась от недостатка внимания и даже начала покашливать и постанывать.

Платон вкратце описал ситуацию и удалился из коридора.

Врач пришла в гостиную не скоро. Осмотрела притихших перед выключенным телевизором домочадцев.

- Это не та женщина, которая?.. Которая стреляла в вашего...

- Нет, - Платон прервал ее потуги тактично выразиться. - Эта совсем старушка, к тому же - монашенка.

- Мне сорок восемь лет, - с обидой сказала врач, - и я не считаю себя старушкой.

Вениамин и Квака уставились на нее с удивлением, а Платон закрыл глаза и положил правую ладонь на грудь - туда, где от предчувствия новых неприятностей трепыхнулось сердце.

- Ваша старушка пятьдесят шестого года рождения. Отменное здоровье, наработанная мускулатура, ни капли лишнего веса.

- А сколько ей лет? - не справился с расчетами в уме Вениамин.

- Полных сорок семь.

- Как вы узнали? По паспорту? - спросила Илиса.

- Нет у нее паспорта, вот что мне больше всего не нравится. Говорит, что божьим людям паспорт ни к чему. Сует какую-то справку с неразборчивой печатью. По справке узнала!

- Не кричите, - поморщился Платон. - Она похожа на монашенку.

- Да. По одежде и нижнему белью могу сказать, что эта дамочка не из светского салона выскочила на дорогу перед вами. Как минимум - сектантка.

- Пожалуйста, - устало попросил Платон, - скажите, что у нее сломано, и покончим...

- Ничего, - уверенно ответила врач, с нескрываемым удовольствием отметив некоторую растерянность на лицах присутствующих.

- То есть ее не нужно отправлять в больницу? - уточнил Платон.

- Ей нужно нарисовать на левой ягодице сетку из йода. Это можно сделать спичкой, - уточнила врач.

- Зачем это? - насторожился Веня.

- Гематома, - объяснила Илиса.

- Это не заразно? - скривился он.

- А голова?.. - Платон постучал себя по лбу.

- Никакого намека на сотрясение мозга, отличные реакции на раздражители, поняла его врач с полуслова.

Платон подумал, что пора бы ему обрадоваться - старушка... то есть сбитая женщина, оказалась совершенно целой и невредимой, если не считать синяка на заднице.

- Вот и отлично, - он провел ладонью по столу, как бы сметая все свои страхи.

- Платон Матвеевич, - не могла успокоиться врач, - не стоит приводить к себе в дом незнакомых женщин.

Илиса прыснула.

- Господи, я ее сбил, она монашка! Куда мне нужно было ее приводить?

- Я только хотела сказать, что у этой монашки татуировка на спине. Что, согласитесь, несколько странно для...

- А сыпи у нее на спине нет? - перебил Платон. - Или каких пятен заразных? Вы же врач, я вас пригласил для осмотра пострадавшей - обратите внимание! пострадавшей, а не подозреваемой в уголовных преступлениях!

В этот момент Платон подумал, что хорошо бы сплюнуть для порядка, чтобы прогнать подальше сорвавшиеся в раздражении с языка слова. Но не сплюнул. Неудобно было перед врачом.

- Добрые люди-и-и! - раздалось из коридора. - Попить бы!

Илиса взяла кружку с водой.

- Никакой мочи нет подняться, в глазах темно!.. - стенала в коридоре монашка. Илиса что-то тихо втолковывала ей.

- Нет, что ты, какая еда! - отказывалась пострадавшая. - Разве пару яичек, хлебушка с чаем да яблочко. И то не знаю, смогу ли...

Вернувшись в кухню, Илиса взяла поднос и стала загружать его едой. Платон протянул врачу деньги и пошел ее проводить. В коридоре он заметил, как женщины обменялись быстрыми недоверчивыми взглядами.

Потом он долго разглядывал поднос, уставленный тарелками. Холодная вареная говядина, бутерброды с колбасой, сыр, поджаренные тосты, персики, открытая баночка красной икры и кофейник, который еле поместился.

- Это ей? - опешил Платон.

- Что ж я, голодного до смерти человека по глазам не распознаю!

Он постоял в кухне, чтобы дождаться реакции монашенки. Дождался.

- А яичек так и не принесла, девонька! Я яички люблю. Всмятку!