Придуманный остров

Военный корабль появился в шесть утра. Фостер отдал приказ взять всех повстанцев живыми. Его матросы дали предупредительный выстрел из пушки. Защитники острова слышали, как просвистело ядро, упавшее где-то у самого берега. Их ответом стало молчание, после чего две шлюпки отошли от корабля и направились к отмели. Когда они приблизились к полосе прибоя, на военных обрушился свинец из семи ружей. Прозвучало три залпа подряд. В первой шлюпке осталось пять человек, во второй – шесть. Военные открыли ответную стрельбу, но вскоре повернули назад.

Защитники острова поняли, что это означает, и поспешили на восточный берег, где были укрыты две тяжелые пушки, давным-давно снятые с какого-то корабля и привезенные сюда ловцами жемчуга. Трое опытных мужчин подготовили старые орудия к бою.

Вскоре от корабля отошли пять шлюпок, в каждой – по восемь человек. Первое тяжеловесное ядро вспороло водную гладь в трех кабельтовых от берега. Оно никого не повредило. Шлюпки приближались. Второе ядро полетело точно в цель и достигло нападающих. Пушки стреляли поочередно. В итоге до острова добрались только десять солдат. Защитники расстреляли их из ружей почти в упор. Четверть экипажа корабля погибла в течение часа. Фостер не хотел обстреливать остров, но другого выхода, видимо, не было: посылать на верную гибель еще полсотни своих людей не было смысла.

Капитан приказал начать обстрел, надеясь, что бортовой залп двенадцати орудий отрезвит повстанцев. В результате у них появились первые жертвы. Трое защитников острова получили несовместимые с жизнью ранения. Однако досталось и «Неумолимому»: не успел корабль совершить разворот, как в его правый бок влетело два чугунных ядра. Причем оба – ниже ватерлинии. Людям Фостера потребовался час, чтобы кое-как заделать пробоины. Капитан понял, что пора проявить твердость, иначе он сам и его судно могут не вернуться в Сидней. В итоге пушки обороны были разбиты прямым попаданием. Одно ядро упало в центре поселка, и несколько домов загорелось. Огонь быстро распространялся. Еще несколькими ядрами накрыло тех, кто остался на берегу. Под прикрытием дыма четыре шлюпки отошли от корабля. Из тех, кто находился рядом с пушками, сильно пострадал только Тим. Осколок попал ему в правый бок, и вскоре раненый потерял сознание. Рени лишь немного задело плечо. Дик и Джим оказались в полном порядке. Что было с остальными, друзья не знали.

– Придется сдаться, – сказал Джим, кивая на Тима.

– Придется, – согласился Рени, – но не всем. Тех, кто добровольно сдастся сейчас, скорее всего, не казнят.

Дик усмехнулся.

– Фостер вам поможет, – убежденно продолжил Рени. – Пока вы не достигли берегов Австралии, на все его воля.

– Стало быть, у меня нет выбора, кроме как сдаться и оставить вас тут? – воскликнул Дик.

– Ты должен позаботиться о Тиме.

– А вы, что будет с вами?

– Думай о брате! Мы – это мы.

Рени подошел и, на секунду притянув к себе друга, отвернулся. Дик попрощался с Джимом. Затем он поднял с земли Тима, потерявшего много крови, и направился на берег, к которому уже приставали шлюпки. Рени и Джим поспешили в глубь острова. Матросы рассыпались по берегу. Стало темнеть. Рени и Джиму приходилось постоянно перемещаться, чтобы не попасть в плен. У них не было никакого оружия. Защитники острова понимали, что с наступлением дня их скорее всего поймают. Так и случилось. С восходом солнца друзья наткнулись на пятерых матросов. Ни Рени, ни Джим не успели ничего предпринять. Их отправили на корабль и всех, кроме тяжелораненого Тима, посадили в трюм.

Над трюмом поднималось солнце, забранное железной решеткой. Никто из пленных не видел, как вдали скрылся остров, где они были так счастливы. В живых осталось только пятеро, не считая Тима. Удастся ли ему достичь австралийского берега, было неясно. Осколок, попавший в Тима, извлек корабельный врач. Но рваная рана оставляла мало надежд на его исцеление. Дик, оказавшийся в самом темном углу трюма, думал о брате. В противоположном углу сидели Рени, Джим и легкораненый Картер. В самой середине трюма, на солнцепеке расположился Майкл. Глаза его были закрыты. Казалось, он слабо понимал, что происходит.

Даниэль Фостер пока не знал, как ему поступить. Он мог, пожалуй, с риском для своей карьеры спасти одного или даже двух сопротивленцев. Но всех пятерых он знал с самого детства. И подобный выбор был делом мучительным. Решительный капитан с некоторых пор стал во многом сомневаться.

Глава XXI. Специальный счет в Сиднейском банке